Именно затейница Алка и подбросила идею отметить мой день рождения в только что открывшемся ресторане.
– Этот год особенный. Мы ведь заканчиваем, а ты ещё и замуж собираешься, надеюсь, что и я тоже, – она прерывисто вздохнула и торопливо сплюну через левое плечо. – Тебе двадцать три исполняется, Тань… девичий расцвет. Никто из наших в том кабаке ещё не был, а мы инженеры-технологи общепита – диплом-то почти в кармане. Так что надо разведать.
Заказанный Алкой столик на троих сиротливо ютился в углу прямоугольного зала. Тяжёлые люстры, бархатные гардины, стулья с высокими спинками в белоснежных чехлах и такие же хрустящие скатерти выглядели в небольшом помещении старомодно и громоздко. Обстановку бодрили молодые официанты, они ловко сновали по узким проходам между столами. Публика блестела люрексом, бриллиантами и золотыми коронками улыбок.
Алка с видом знатока изучила меню, поправив облегающее красное платье, она сделала заказ. Мы с Наташей не возражали против её выбора. После двух рюмок коньяка помпезный интерьер ресторана показался теплее и уютнее. Тут грянула музыка, она стремительно подняла градус субботнего настроения.
За соседним столом гудела компания из шестерых парней.
– Надо же, попали. Сейчас наверняка подкатят знакомиться.
Наташка передёрнула узкими плечами.
– Ты давай, Натаха, не теряйся, – прыснула Алка.
– Не, я Серёгу с армии жду.
– Да, ты только ждёшь, а кто-то уж вернулся, – Алла кивнула в сторону парней. – Слышу, они вот своего друга с Афгана дождались.
Вскоре мужскую компанию дополнили три опоздавшие девушки, и Наташка с облегчением выдохнула. В сером строгом платье она была похожа на монашку, хотя даже и лохмотья не смогли бы скрыть её очарования. Гитарообразная фигура подруги часто приковывала мужские взгляды, а нос с горбинкой делал её похожей на экзотическую птичку.
Ресторан гудел праздничными тостами, они тонули в звуках модных шлягеров советской попсы. Мы веселились и под «Листья жёлтые…» танцевали с приглашавшими нас кавалерами.
Я заметила его не сразу. Этот мужчина лет тридцати сидел в компании поодаль, посасывал одну за другой сигареты и пялился на нас. Его немигающий, как у рептилии взгляд, будто уловив знакомые черты, сверлил меня с особым пристрастием. Вскоре он вышел и не вернулся…
Я так и не поняла, как мы оказались в том уазике с потёртой надписью то ли «Энергосеть», то ли «Энергогаз». У выхода из ресторана Алка торопливо бросила, что она уже договорилась и нас довезут до общаги всего за два рубля. Кроме водителя в машине было ещё двое парней. Мы проехали минут десять… и вдруг мне в лицо ударил сладковато приторный запах, возможно хлороформ или что-то похожее. Я была почти без сознания, происходившее плыло как во сне. Мне запомнились грубые руки, жесткие верёвки и хриплый голос.
– Сделано. Убирайтесь! Это мои дела.
Да, это были его дела, а теперь он лежал связанный, лицом вниз. Непослушными руками я сняла с Алки верёвки. Потирая занемевшие ноги, она тихо рыдала и по-рыбьи открывая рот, невнятно бубнила. Наташа очнулась с трудом, её знобило, а потом стошнило. На руке у неё блеснул циферблат часов – половина четвёртого. Я подошла к двери, она легко поддалась моему толчку, до слуха доносились звуки снаружи, где-то вдалеке завыла собака, потом всё стихло.
– Они… – тонкий голос Наташки казался ещё писклявее, – хотели нас изнасиловать? Ментам, – яростно зашипела она, – надо звонить ментам!
