– А как ты его так смогла… прямо в висок? – выдохнула мне в лицо сигаретным дымом Алла.
Мой взгляд застыл на волейбольной сетке. В голове вспыхнули слова тренера: «Отличная подача, Таня! Хороший удар, но не совсем точно. Отрабатывать… отрабатывать!».
– Ты знаешь, с какой скоростью летит мяч, когда играют профессионалы? И какой силы этот удар?
Алка покачала головой:
– Я со спортом никогда не дружила. Теперь вижу – напрасно…
– У тебя свои таланты.
– Да уж, если бы я нас в ту машину не посадила… доехать за два-то рубля!
– Если бы да кабы…
Я жадно затянулась сигаретой, во рту разлилась горечь и тошнота. Внутри у меня ёкнуло: в лабиринтах каждой судьбы всегда живёт это мучительное «если бы». А вот если бы он связал мне руки за спиной, и я бы не вырвалась, то, возможно, наши окоченевшие тела в том колодце уже бы объедали крысы… От этой мысли на меня повеяло могильным холодом. Пальцы дрогнули, выдав смятение, и я чуть не выронила сигарету.
– Ты вообще… нормально?
Наши взгляды срослись, и в вопросе подруги явно звучал подтекст: «Что ты чувствуешь? Ты же человека убила!». На меня всё чудовищней наваливалась тяжесть случившегося. Сначала я надеялась, что это страшный сон, но теперь меня душила необратимость реальности. Я передёрнула плечами, будто пыталась скинуть давящий груз и буркнула:
– Я нормально. Ты же понимаешь, другого выхода не было…
– А как твой жених? – торопливо спросила Алла, резко меняя тему и стараясь уйти от напряженных разговоров.
– Хорошо. День свадьбы уже назначен. Родители вовсю готовятся!
–Ты его любишь?
– Я его слишком давно знаю. Разве можно любить того, кого знаешь так же хорошо, как себя?
Подруга хмуро насупила брови. Любовные темы для неё обычно сводились к возможности выйти замуж. Я взглянула ей в глаза:
– Ты помнишь, в Эстонии на практике у нас в ресторане работал администратор, Тармо?
– Помню, – Алла недовольно скривилась.
– Вот в него я была сильно влюблена. Он жил в лесном домике. Я решила пойти к нему ночью. Шла через лес километров пять, мышки, ёжики под ногами шуршали, а я всё шла… Увидела свет в окнах, они были открыты, а там у него пьяная оргия и жёсткая групповуха.
– Да, – Алка кивнула, – ты тогда неделю страдала, а ведь нам не сказала, что туда ходила.
– Такая она, любовь, – хмыкнула я. – Приходится страдать. А зачем? Лучше про неё не думать!
– А вот как нам про э-это, ну то, что было этой ночью… не думать? Может, научишь? – нервно выпалила Алла, тыкая в пепельницу дымящим окурком.
Я смотрела поверх её плеча на лес. Он пестрел рыжими пятнами увядающих листьев. Огромные деревья, как великаны, шевелили на ветру крепкими ветками. Поток воздуха нёс к домам листопадную стружку.
Ещё там в вонючем сарае в памяти вспыхнули фрагменты из прошлого, а теперь, рядом с лесом они проявились ярче и подробнее.
После девятого класса, мой отец, начальник геологической партии, взял меня на летний сезон в отряд. Среди рабочих, нанятых из ближайшей деревни, оказался парень лет семнадцати, его имя давно затонуло среди печальных обломков воспоминаний. Я тогда быстро отвергла его жаркие ухаживания, а однажды на потеху геологам обозвала его деревенщиной. Он вроде не обиделся и посмеялся вместе со всеми. Позже мы даже подружились, и я согласилась сходить с ним за голубикой.
Когда же мы вышли на ягодную поляну, парень закрыл мне рот шарфом и утащил в построенный из веток шалаш. Я лежала там связанная, а он медленно меня раздевал, смакуя каждое мгновение. Слюнявя мои соски и подмышки, похититель сползал всё ниже… Я увидела его скинутые брюки и, зажмурившись, приготовилась к худшему, но он лишь тискал моё вздрагивающее тело.
