Дружинин достал удостоверение и тут же поймал себя на мысли, что он, кроме имени и девичьей фамилии, ничего не знает о человека, ради которого пришел.
– Ее зовут Татьяна, в школьные годы носила фамилию Танеева. Сейчас ей тридцать два – тридцать три года, – пояснил он и напомнил: – Вчера при взрыве она сильно пострадала.
Дежурная поохала, потом достала и раскрыла широкоформатную книгу записи приема больных.
– Вчера к нам с места взрыва доставили восемь человек с тяжелыми травмами. У большинства из них документов при себе не было. Отмечен только примерный возраст и пол. Но некоторых уже нашли родственники. Да и двое из вашей организации приходили, интересовались.
– И сколько же женского пола? – спросил Сергей.
– Пятеро.
– А возраста тридцати двух – тридцати трех лет?
– Двое из пяти попадают под ваш возраст. Но одна, похоже, приезжая. При ней были два билета на поезд: один из Кургана в Челябинск, другой из Челябинска в Курган. А вот вторая местная, по фамилии Крохмаль… Татьяна Крохмаль, преподаватель музыкального училища. Видимо, какой-то документ был при ней.
– Это она! – воскликнул Сергей. – Где она лежит?
– Все прибывшие после взрыва находятся в травматологическом отделении на третьем этаже. Но уже больше девяти вечера, и у нас отбой. Вас туда не пустят.
– Это мы еще посмотрим.
Сергей повернулся и, сделав пару шагов, услышал за спиной:
– Вы бы хоть халат надели и тапочки. У нас в костюме и уличной обуви по этажам ходить не принято, – проворчала дежурная и повторила: – Но в палату вас все равно не пустят.
На лестничной площадке 3-го этажа над двустворчатой стеклянной дверью висела надпись «Травматологическое отделение». Сама входная дверь была заперта. Дружинин постучал, но на стук никто не вышел. Он постучал сильнее – послышались шаги. По коридору к двери шла женщина в белом халате.
– Чего трезвоните? – строго спросила она, не открывая дверь.
Ее властный тон Сергею не понравился. Он достал удостоверение и приложил его к стеклу. Но женщина в белом халате и такого же цвета шапочке никак не отреагировала.
– Может, все-таки откроете? – недовольно сказал Сергей.
Щелкнул дверной замок, стеклянная дверь открылась. Но бдительный сторож покоя, одетый в белый халат, стоял на пороге и не думал пропускать. Женщина была возраста Сергея и роста почти с него. Из-под шапочки выбивались русые пряди. На лице ее в больших серых глазах была заметна усталость.
– Могу я видеть Крохмаль Татьяну? – спросил Дружинин. – Ее вчера привезли после взрыва. По моим сведениям, она лежит в палате № 310 вашего отделения.
– У вас правильные сведения.
– Значит, могу?
– Нет.
– Но почему?
– Во-первых, потому, что она в тяжелом состоянии. А во‑вторых, потому, что у нас сейчас отбой.
– Но мне только взглянуть…
Лицо дежурного врача стало еще более строгим:
– Кто она вам?
Сергей смутился:
– Друг из моей далекой юности. Так можно хотя бы взглянуть?
– Нет. К таким, как она, мы даже родственников не пускаем.
Дружинин тяжело вздохнул. Надо было как-то разряжать обстановку:
– Вы бы хоть улыбнулись…
– Я на дежурстве с восьми утра, и мне не до улыбок.
– Простите… Остается только познакомиться: меня зовут Сергей.
– Юлия… Юлия Алексеевна.
– В таком случае я Сергей Никитич
Тут Дружинин вспомнил разговор с Храбровицкой, которая сообщила, что ехала в трамвае № 3 вместе со своей соседкой Юлей, которая работает в Первой городской и с утра была на дежурстве.
