Тайрага. Зов Истока - страница 30

Глава 5.

Матвеич

Жена Григория Матвеевича, Василиса Николаевна, начала поджидать мужа и сына, как только автомобиль скрылся за поворотом.

Неприятные мысли, связанные с болезнью мужа, навязчиво лезли в голову, рождая плохие предчувствия. С дурными мыслями она ещё как-то справлялась, но вот предчувствия… Куда от них денешься?

Чтобы отвлечься, Василиса Николаевна не переставала что-нибудь делать. Благо, работы в доме всегда было много, и это сейчас ей помогало.

Тщательно и мелко порезала овощи. В чугуне на печи сварила борщ, оставила томиться. Приготовила его так, как любит муж.

Закончив с готовкой, решила подмести пол. И уже взяла в руки веник, как тут же поставила его на место, вспомнив старую примету, что в день отъезда родного человека из дома этого делать нельзя, чтоб не заметать ему дорогу назад.

Эта примета, которая всплыла в голове так некстати, вновь вернула нехорошие мысли, и слёзы не заставили себя долго ждать. Одна из слезинок, которой не хватило места, выкатилась на щёку. Василиса Николаевна утёрла её концом платка, повязанного на голову, потом, борясь с подступившим к горлу комом, промокнула глаза. Щурясь, посмотрела на круглые с золочёным циферблатом часы. Прошло всего два часа…

– А они только завтра приедут, – сказала сама себе сдавленным голосом.

Большой серый кот, будто сочувствуя хозяйке, мяукнул и потёрся о её ноги.

– Васька, есть хочешь? Сейчас молочка налью.

Кот вновь мяукнул на ласковый голос хозяйки и мелко затрусил вслед за ней. Получив желанную порцию, он присел около своей миски, стоящей недалеко от входной двери и начал лакать.

– Ва-асенька… ко-о-отик… вдвоём мы с тобой остались… до завтрашнего дня, – тяжело вздохнув, добавила: – Пойду во двор к скотине, посмотрю, как там…

То, что хозяйка назвала двором, был большой рубленный из брёвен коровник. Изгородь, примыкавшая к нему с обеих сторон, расходилась в стороны и, охватив довольно большой участок, спускалась вниз к горной речке.

Чуть ниже по течению, на другом берегу, стояла пасека – суть всей жизни её мужа. Он любил возиться с пчёлами и летом проводил с ними всё своё время. Большие морозы уже давно прошли, и муж с сыном выставили ульи на улицу.

Утреннее весеннее солнце, показавшееся из-за горы, заботливо согревало всё, чего касалось. Касалось всего и всех, кто терпеливо ждал тепла долгую сибирскую зиму.

Василиса Николаевна вначале хотела пройти в сарай к своим любимым коровам, но, видя, что они пасутся в просторном загоне, остановилась около него и положила руки на жерди изгороди.

Коровы флегматично пережёвывали сено, с утра заботливо разложенное по кормушкам, посмотрели на подошедшую хозяйку.

– Выпустил вас хозяин, а я в суете и не заметила.

Услышав знакомый голос, один из телят, пасшихся в месте со своими кормилицами, подошёл к Василисе Николаевне и потянулся мордой к её рукам.

– Я-а-а-рик… Растёшь? – хозяйка почесала его по кучерявому лбу. – Вкусное у мамки молоко? Вкусное… Расти большой.

Василиса Николаевна посмотрела на пасеку, и улыбка медленно сошла с её лица. Беспокойные мысли о муже вновь вернулись. Подошла к небольшому деревянному мостику, ведущему на другой берег реки. Весенняя мутная вода ударялась в его опоры, шумно возмущалась преграде, стремительно уносилась дальше по каменным перекатам.

Держась за поручень, осторожно шагая по скользким брёвнам, Василиса Николаевна перешла на другой берег. Она не боялась пчёл, но и близко старалась к ним не подходить. Она хорошо знала, что пчёлы терпимо относятся только к запаху своего пчеловода, любых других они воспринимали как источник опасности. Хозяйка, окинув взглядом ряды ульев, заботливо пересчитала: