– Всё в порядке. Мы побеседуем.
Когда дверь закрылась, Григорий Матвеевич произнёс:
– Семён… Аркадьевич. Вот всё, что говорил моему сыну, теперь скажи мне. Ты не смотри на цифры в моей карте! Я ещё дюжой мужик-то!.. Скажи всё, как оно есть. А то все вот эти недомолвки вокруг меня ещё сильнее гложут. Сильнее, чем правда горькая. Старуха с сыном шушукаются… Ты тоже тут без меня… обо мне с сыном толкуешь.
Доктор спокойно выслушал и размеренно холодно начал говорить:
– Григорий Матвеевич, тайны никакой нет. Но… Но я решил в первую очередь поговорить с вашим сыном. Ситуация не простая. Рассказать всё как есть…
Старик перебил:
– А я что?! Умом не вышел, что ли?! Что?.. Понять не смогу, что ли?!
– Да нет, – начал доктор, но взведённый старик вновь перебил.
– А если нет, то сказывай, как есть! – нетерпеливо оборвал Григорий Матвеевич и иголками глаз уперся в лицо доктора.
Доктор глубоко вдохнул, что-то хотел сформулировать помягче, но потом вдруг, то ли под неожиданным напором старика, то ли просто устав от повседневной врачебной рутины, сложил на столе руки крест-накрест, коротко сказал:
– У вас рак…
– Ну вот и ладно… Рак и рак, – произнёс старик. – Вот теперь всё ясно. А то устроили тут…
Он сделал небольшую паузу и продолжил, но каждое следующее слово стал произносить спокойно и медленно. Весь напор старика как-то резко утих и вышел, будто воздух из проткнутого футбольного мяча.
– Вот сразу и сказал бы мне… Что я… Не пойму, что ли. Рак так рак!.. Куда деваться… Если есть така зараза.
– Вам бы нужна операция, – сказал Семён Аркадьевич, – но, учитывая возраст, это может быть опасно. Опухоли по кишечнику и в районе печени. Операция несложная и я уверен в её успехе, затем курс химиотерапии, а вот это, скажу честно, для вас будет сложнее. Учитывая ваш возраст, организму будет сложно восстановиться…
– Операция… – задумавшись, перебил старик.
Они оба помолчали, потом Григорий Матвеевич снова повторил услышанное слово:
– Операция… – затем посмотрел на доктора и продолжил: – нет, мил человек, резать себя не дам. Старик я. Так поживу… Сколько проживу.
– Если не делать операцию, то-о-о… – доктор затянул последнее слово, давая понять о серьёзности положения.
– То что? – старик вновь кольнул его иголками своих глаз.
– Учитывая динамику роста опухолей… И мою практику. То два-три месяца.
Повисла пауза. Доктор ждал, что скажет этот ещё минуту назад напористый старик. И старик, тяжело вздохнув, протянул:
– М-да! Срок невелик… Не-ве-лик. – он замолчал и уперся взглядом в противоположную стену.
Доктор, видя, насколько сказанное, оказалось неожиданным для пациента, начал было говорить, но старик вновь его прервал:
– Подожди, – произнёс он твёрдо и задумчиво. – Это точно, что ты сейчас сказал.
– Да, все анализы подтвердили это.
– Тогда так, – старик оторвал взгляд от стены и посмотрел на доктора. – Резать меня не нужно. Я лучше так поживу… Сколько поживу, столько поживу. Ладно! Бывай здоров!.. – он протянул доктору руку и встал со стула.
– Григорий Матвеевич! Я должен сказать…
– Нет, нет!.. Ничего не говори, – оборвал старик. – У нас от этой заразы полдеревни сгинуло, видать, и мой черёд пришёл. Я знаю, чё дальше будет. И как… В общем… Не надсажайся, не объясняй.
Старик встал и вышел из кабинета.
Отец и сын заговорили только в машине, когда выехали за черту города.
– Бать. Операция нужна. Я договорился с доктором, положим тебя в платную палату, всё будет нормально. Операция несложная…
