– О мистер Труч, свет очей моих! Обрёк меня Шмеля Дырнявкин на посмешище и на погибель! Он разрушил моё творение – домик из песка!
– Остынь, Фигусик, – успокаивал его Труч. – Расставание со своим детищем порой наносит нам сердечную рану, но разумный эльф не станет бередить её нытьём и соплями. И вообще, я-то тут при чём?
– Отпусти меня, начальник! Я сдохну, если не отомщу этой проклятой змее, кою пригрел на своей груди! Га-га!.. – рыдал Фигус, заламывая руки.
Труч вздрогнул.
– Фигулёчек, хорош фигню нести! Ты очень послушный эльфозэк, которого все боятся и уважают, и такой исправительный подопечный в колонии гораздо нужнее, чем на свободе, где кусок дерьма остаётся самим собой даже среди алмазов… Короче, никуда я тебя не отпущу!
– Дай мне яду! – закатывался Акт. – Каждую минуту меня терзают смутные видения, каждый час у меня открывается энурез – и всё потому, что мой песочный домик разрушен! О богоравный начальник, вся моя любовь обращена только к тебе! Ну отпусти, ну чё ты!..
Вся эта ботва продолжалась часа два, пока наконец бьющегося в истерике Фигуса не выволокли из кабинета надзиратели, сопровождающие свои действия зуботычинами.
Ощутив на собственном ливере, что уговоры гражданина начальника дело, мягко выражаясь, неблагодарное, Фигус прекратил беспокоить верхушку тюремной администрации и решил воспользоваться опытом хитрожгучего Шмели – устроить побег. Надо признать, в отличие от Дырнявкина, ему это удалось, хоть и не без труда.
А удача скрывалась в самом Фигусе. Никто в колонии, начиная с последнего парашника и заканчивая Тручем, знать не знал об одной особенности «эльфа в законе» – Акт был магом. Ещё до своего первого тюремного срока он проходил обучение в Академии Магии и Естественных Наук, пока на втором курсе не стянул у тогда ещё молодого профессора Руди Муракоса панталоны сногсшибающей расцветки – Акту срочно понадобилось похвастаться перед любимой пассией, ибо таких пижонских панталон не было ни у одного студента. Муракос, возмущённый подобным фетишизмом, поднял крик. Панталоны, конечно, нашлись – вместе с воришкой. Самым ярким воспоминанием начинающего карманника остался полёт с крыльца Академии с возрастающим ускорением и приземлением на копчик.
Так Фигус стал недоучкой. Однако и то, чему он успел научиться, помогало воровать, убивать и насиловать. За все годы невольной жизни он ни разу не воспользовался способностями колдовать, ведь любого зэка, что владеет магией, отправляли к Тручу в качестве увеселительной игрушки и на особо тяжкие работы, при этом изолируя от остальных заключённых на весь оставшийся срок. А так как Фигусу сидеть оставалось до конца жалких дней, то работать он не хотел, не умел и не любил, зато потрындеть с другими эльфами «за жизнь» не упускал возможности.
И вот теперь, покряхтывая и держась за отбитые места, Акт доковылял до главных тюремных ворот, где дежурили самые злющие, самые бешеные и самые кровожадные вертухаи – Бруто и Зюся, сущие берсерки в погонах.
Ущербная луна трусливо спряталась за тучку, когда осатаневший от побоев Акт беспринципно попросил стражей открыть ворота и выпустить его. Зюся едва не проглотил грязную зубочистку от такого нескромного запроса, а Бруто идиотски загоготал, расценивая слова заключённого как свежий анекдот. Оба закадычных садиста не догадывались, что Фигус пойдёт на крайние меры для преодоления последней преграды на пути к свободе.
