Она распахивает последнюю дверь. Внутри совершенно темно, пока она не дергает за веревку, и комната не освещается.
Комната крошечная. Здесь нет двух вариантов. Мало того, потолок наклонен вместе с крышей дома. Дальняя сторона потолка доходит мне только до талии. Вместо огромной кровати королевского размера в главной спальне Винчестеров с шкафом и каштановым туалетным столиком в этой комнате есть небольшая односпальная кроватка, книжный шкаф половинной высоты и небольшой комод, освещенный двумя голыми лампочками, подвешенными к потолку. .
Комната скромная, но меня это устраивает. Если бы это было слишком хорошо, я была бы уверена, что у меня нет шансов на эту работу. Тот факт, что эта комната довольно дрянная, означает, что, возможно, ее стандарты настолько низки, что у меня есть крошечный, крошечный шанс.
Но в этой комнате есть кое-что еще. Что-то меня беспокоит.
«Извини, он маленький». Миссис Винчестер хмурится. «Но здесь у тебя будет много уединения».
Я подхожу к единственному окну. Как и комната, она маленькая. Едва больше моей руки. И из него открывается вид на задний двор. Там внизу ландшафтный дизайнер – тот самый парень, которого я видела впереди, – подрезает одну из живых изгородей огромными машинками для стрижки.
– И что ты думаешь, Милли? Вам это нравится?"
Я отворачиваюсь от окна и смотрю на улыбающееся лицо миссис Винчестер. Я до сих пор не могу понять, что меня беспокоит. В этой комнате есть что-то такое, от чего у меня под ложечкой скатывается маленький шарик ужаса.
Возможно, это окно. Он смотрит на заднюю часть дома. Если бы я попала в беду и пытался привлечь чье-то внимание, никто бы меня здесь не увидел. Я могла кричать и выть все, что хотела, и никто бы не услышал.
Но кого я обманываю? Мне повезло жить в этой комнате. С собственной ванной и настоящей кроватью, на которой я могу полностью выпрямить ноги. Эта крошечная кроватка выглядит так хорошо по сравнению с моей машиной, что я могу плакать.
«Это прекрасно», – говорю я.
Миссис Винчестер, кажется, в восторге от моего ответа. Она ведет меня обратно по темной лестнице на второй этаж дома, и когда я выхожу с этой лестницы, я выдохнула, даже не осознавая, что сдерживаюсь. В этой комнате было что-то очень пугающее, но если мне каким-то образом удастся получить эту работу, я справлюсь с этим. Легко.
Мои плечи наконец расслабляются, а на губах формируется новый вопрос, когда я слышу голос позади нас:
«Мама?»
Я останавливаюсь и оборачиваюсь, чтобы увидеть маленькую девочку, стоящую позади нас в коридоре. У девушки такие же светло-голубые глаза, как у Нины Винчестер, только на несколько тонов светлее, а волосы настолько светлые, что почти белые. На девушке очень бледно-голубое платье, отделанное белым кружевом. И она смотрит на меня так, словно видит меня насквозь. Прямо сквозь мою душу.
Знаете ли вы эти фильмы о страшном культе жутких детей, которые могут читать мысли, поклоняться дьяволу и жить на кукурузных полях или где-то в этом роде? Что ж, если бы они проходили кастинг для одного из этих фильмов, эта девушка получила бы роль. Им даже не придется ее прослушивать. Они взглянут на нее и скажут: «Да, ты жуткая девчонка номер три».
– Сиси! – восклицает миссис Винчестер. «Ты уже вернулся с урока балета?»
Девушка медленно кивает. «Мама Беллы подбросила меня».
Миссис Винчестер обнимает тощие плечи девушки, но выражение лица девушки не меняется, и ее бледно-голубые глаза не отрываются от моего лица. Что-то со мной не так, что я боюсь, что эта девятилетняя девочка меня убьет?
