Театр и жизнь. Записки старой провинциальной актрисы - страница 33

Приближалось 7-е ноября. Был создан ансамбль домристов, в котором уже на концерте должны были выступать и мы. Меня умолили сесть со всеми на сцене с домрой в руках только для количества. И оказалось, что для этого надо надеть на себя белую кофточку и черную юбочку, а у меня – вообще у нас, а не только в моем гардеробе – ничего этого нет! Ну нет! И я сидела в мамочкином светло-фисташковом платье, прикрываемая передними, с домрой в руках – ну дура дурой! Запретила себе об этом вспоминать. И вдруг откуда-то само выскочило… Прости, Господи!

С Новым годом, мои дорогие!

Итак… 1947 год. Я закончила пятый класс. В те поры экзамены были каждый год чуть ли не по всем предметам, начиная с четвертого класса, – и это меня спасало. Я сосредоточивалась и сдавала их – можно сказать, хорошо. А так как экзаменационная оценка считалась главной, то и годовые выправлялись.

Наступало лето. Молосковиц в нашей жизни больше не существовало, так как, как мне помнится, дедушку тоже уже Господь взял в свои палестины. Что делать? Довольно часто я занималась тем, что стояла около булочной и продавала белый хлеб, полученный на детские карточки (а нас детей было уже как-никак трое), а на вырученные деньги покупала черный, которого получалось где-то в полтора раза больше белого.

Там же у булочной продавали с рук конфетки «подушечки», светло-красные с начинкой из повидла. Стоили они рубль за штуку. И я – разумеется, с позволения родителей, – стала на некоторые талоны на сахар выкупать именно эти подушечки. В магазине они стоили 15 руб. за кг (ах, даже это, слава Богу, помню!), а вот сколько сахара полагалось на месяц – не помню. В общем, я выкупала столько, сколько мне родители разрешали, и продавала их по рублю за штуку. И таким образом зарабатывала копеечку. Ну, а чем дальше, тем больше… Там же у магазина познакомилась с девочкой лет пятнадцати (мне было тринадцать), которая сделала из этого коммерцию. Она уже покупала эти «подушечки» в коммерческом магазине, где они стоили 70 руб. за кг – но когда я купила там полкило и подсчитала, то получилось (если продавать по рублю, как у всех) 70 штук – а это за 35 руб. потраченных выручка 70 руб.

В следующий раз я купила уже килограмм – и так втянулась, что когда отец однажды попросил конфетку к чаю, мне стало жалко, хотя раньше я всегда делилась и когда что-то получала, всегда сначала предлагала другим.

Но… Господь и здесь меня спас. Меня – почему-то именно меня! – поймал милиционер (они знали об этом «рынке» и иногда около булочных делали рейды). Я, как всегда, самая нерасторопная: все разбежались, и сцапали именно меня. Отвезли в милицию – и так как я была несовершеннолетняя, сообщили отцу, и тот меня вытащил. Поругал при них как следует. И с 26 июня отправил нас с Лариской в Бернгардовку, где у фабрики «Красное знамя» был пионерлагерь. А так как для меня всегда природа была больше, чем радостью, то я попросилась еще на одну смену, а это, если не вру, еще чуть ли не 40 дней. Помню, что я вернулась домой почти к самой школе.

Благодарю Тебя, Господи, за то, что избавил меня руками отца от этой мерзости, называемой бизнесом. И ведь затягивает, зараза, – сатанинское изобретение! До сих пор не могу избавиться от ощущения липкой грязи. А еще говорят, что актерское ремесло – самое грязное дело! Конечно, это так, если тянуть одеяло на себя, отпихнув товарища. Благодарю Тебя, Господи, за твою постоянную помощь мне в работе – и прости, помоги избавиться от той мерзости, которая копилась от радости получить чужое! Милостивый Создатель! И еще молю простить ту женщину, что позарилась на белый хлеб, не думая о том, что он получен на детские карточки. Прости ей, Господи, ибо не ведала, даже не думала об этом, получив, как и я, возможность «прикарманить». Прости нас, помилуй и наставь! Помоги! Прости!