И сейчас эта другая Джульетта просыпалась вновь.
Чего-то я не понимаю, думала она. Не понимаю и не знаю, как выяснить.
А вот и знаешь, пришел ответ и в подарок принес с собой идею.
Внутри что-то щелкнуло – пришло решение. Зарываясь лицом в подушку, Джульетта покрепче обхватила Ребекку и не стала сопротивляться сну.
Мы шестеренки в механизме. Мы делаем свою работу, и мир продолжает вращаться.
Девочка в серебряных туфлях не помнит, кто это сказал, но слов не забыла. Она знает, что такое шестеренка. На камине стоят часы с прозрачным стеклянным кожухом – видно металлический механизм. Мысль о том, что сама она – маленькая часть чего-то большого, ее не пугает. Она же и правда маленькая. Но она вырастет и станет одной из тех историй, что протекают здесь, силой повествования уносят всех за собой. Впрочем, это в будущем, а сейчас у нее неотложное дело.
Девочка в серебряных туфлях скользит сквозь путаницу переулков, держа под мышкой посылку. Поднимается по крутой лестнице на тропу, что идет по верху крошащейся стены, – из-под ног летит камешек-другой, но она слишком хорошо знает эту дорогу и не оступится. Краткая перебежка по стене, потом она поворачивает, встает на край, глядит на улицу внизу. Там собралась небольшая толпа – смотрит вдоль улицы с тоской, которую девочка наблюдала уже много раз. Она понимает, что это значит, – все только что случилось. Странник выбрал кого-то из толпы и увел, оставив прочих обездоленными, потому что выбрали не их.
Девочка улыбается. Не волнуйтесь, думает она, нежная, как мать, утешающая ребенка после плохого сна. Не волнуйтесь, я здесь.
Лишь спустя несколько секунд кто-то поднимает голову и видит ее. Весть о ее присутствии пробегает в толпе шорохом, долгим вздохом, черной рябью, и одно за другим лица в масках обращаются к ней. Она старательно держит кривоватую, потайную улыбку, которая говорит: «Я знаю то, чего вы никогда не поймете», а затем устремляет взгляд на узкий провал между верхними этажами двух домов на той стороне улицы, вытягивает свободную руку и шагает в пустоту.
Снизу доносится вздох, когда девочка пальцами ног обвивает натянутую проволоку. Проволока едва видна, но девочке не нужно видеть. Она ходит по проволоке, сколько себя помнит. Ее маме это не нравится. Она боится, что проволока порвется, или нога соскользнет, или кто-то крикнет и напугает ее. Она боится падения, которое затем последует, но девочка не понимает почему. Ходить по проволоке – в ее природе. В этот миг, когда лица в масках обращаются к ней, а под ногой туго натянута проволока, девочка в серебряных туфлях становится Девочкой в Серебряных Туфлях.
Она направляется к провалу, шаги гладкие и точные, пакет крепко прижат к боку. Она знает, что толпа его увидела, – они будут судачить о том, что он означает, как сочетается с той историей, которую о ней рассказывают. Они никогда не узнают, что просто нужно было срочно доставить посылку, а девочка в серебряных туфлях быстрее всех подняла руку, заполучив и задание, и блестящую монетку в награду в конце пути.
Когда она сходит с проволоки в узкую щель между стенами, ей слышны шум и топот внизу. Некоторые знают эти места и могут предсказать, где она выйдет. И точно: когда она появляется, на нее, затаив дыхание, снизу вверх смотрит стайка зрителей. Спускаясь, она не глядит на них, и они расступаются, а потом идут следом по улице.
