– Когда ваша мачеха вернется?
– Не знаю, – сказала Джульетта. – У нее какие-то дела.
Детектив встал и вытащил из кармана визитку:
– Это мой номер. – Тон внезапно стал резким. – Пожалуйста, попросите ее позвонить мне.
– Это все? – Разговор закончился внезапно, и Джульетта растерялась.
– Благодарю за уделенное время, мисс Грейс. – Мансфилд двинулся было к двери, но остановился и обернулся. – Вы сказали, что в Академии учат танцу и драме. А много учениц потом работают в этой области? У меня сложилось впечатление, что в наши дни такой работы маловато. Во всяком случае, за пределами Театрального округа.
Тон непринужденный, но Джульетта как будто расслышала в нем тщательно отточенный умысел. Или, может, это просто жалкая попытка светской беседы, предпринятая человеком, который не привык к светским беседам.
– Да нет, немного.
Она не добавила, что мало кто из учениц Академии вообще собирается работать.
– Вы когда-нибудь бывали в Театральном округе?
Театральный округ. Мистический, блистающий Театральный округ. Прославленный во всем мире, огромный лабиринт чудес вокруг Шоу, что длится веками. Там нет ничего скучного и обыкновенного. Туда можно попасть, только если ты особенный, и тогда ты предан Округу настолько, что никогда не задаешься вопросом, ради чего живешь. Когда-то она любила представлять, что поехала в Театральный округ, каким-то образом стала играть в Шоу и ослепляет зрителей блеском своего танца. Но она не придумала, как именно это случится: постоянный состав известен своей скрытностью и туда никогда и никого не берут со стороны. В конце концов очарование этой несовершенной фантазии померкло. Что до вопроса Мансфилда, – конечно, Джульетта там не бывала. Кто бы ей разрешил? С тем же успехом она могла бы летать. Музеи, картинные галереи, пристойные сценические постановки пристойных воспитательных пьес – такова была культурная валюта, которую сдавала ей мачеха.
Джульетта покачала головой:
– Нет.
Мансфилд, кажется, собирался спросить что-то еще, но его коллега с упреждающей нотой в голосе произнес:
– Сэр.
Старший офицер коротко кивнул:
– Благодарю вас, мисс Грейс.
Джульетта как-то читала сказку о девушке, которой нужно было закончить какую-то работу – пряла она, что ли, – и работа шла, но все умножалась и умножалась. Всегда было то, о чем Джульетта не знала, но теперь новые вопросы без ответов сплелись в гигантский запутанный ком, а Мансфилд уходил, предоставляя ей выпутываться самостоятельно.
Движимая приступом гнева, Джульетта догнала полицейских в коридоре.
– Зачем вы приходили? – спросила она, когда Мансфилд уже открыл дверь. – Что вам нужно?
– Обычная процедура, мисс Грейс. – Мансфилд и бровью не повел. – Рутинный опрос.
Слова произнесены, но слишком запоздало.
– Я вам не верю.
– Мне очень жаль. – И он вышел.
Детектив-констебль Ламберт шагнул за ним и слегка кивнул Джульетте, что могло сойти за намек на извинения.
Джульетта не сдержала порыва и коснулась его руки:
– В чем дело? Пожалуйста, мне нужно знать.
Ламберт замялся, но его резко окликнул Мансфилд. Молодой офицер тряхнул головой:
– Простите.
Джульетта проследила, как он спустился по ступенькам вслед за коллегой, закрыла дверь и прислонилась к ней; голова кружилась от недозаданных вопросов. Ясно было одно: что бы ни привело детектива-инспектора Мансфилда к ее двери, ни рутина, ни процедура тут ни при чем.
И сквозь разочарование Джульетта различала еще кое-что. Покалывание в затылке. Такое бывало время от времени – некое напряжение, знание:
