Одолеваемая этими грустными мыслями, я вскоре тяжело заболела. Вообще-то пневмония возникает отнюдь не из-за душевной тоски, но справиться с ней гораздо тяжелее, когда на сердце кошки скребут. Я покорно лежала под капельницей и не издавала ни звука, когда мне кололи пенициллин, но врач все равно был недоволен: хмуро тряс мою худенькую руку, угрюмо жевал губу и велел мне пить больше молока и чаще улыбаться. Я сворачивалась клубочком в холодной койке, на казенной простыне со штампом и, отвернув краешек одеяла, разглядывала унылые серо-зеленые стены, бугрившиеся неровными волнами, и белый, тихо осыпающийся потолок с облупившейся краской. Я ощущала себя абсолютно одинокой, оставленной всем миром и никому не нужной.
Но однажды ко мне в дверь, будто солнышко, заглянула толстая веснушчатая медсестра, широко улыбнулась и, пошарив за спиной, вытолкнула вперед мою Жанку – румяную, с завитыми темными локонами, в малиновом бархатном платье с бумажным воротничком. Жанка смотрела на меня во все глаза – зеленые и круглые как блюдца, а в руках неуверенно комкала свою хорошенькую маленькую шапочку. Я тоже уставилась на нее, побледнев до синевы. Мгновение – и она уже летела ко мне с распустившимся от беззвучного рёва ртом и распахнутыми объятиями. Я задрожала и чуть не упала в обморок от нежданно-негаданно свалившегося мне прямо в руки счастья. Мы обнимались и рыдали так громко, будто вернулись живыми со страшной войны, и тут же поклялись никогда больше не ссориться и вовек не расставаться. С тех самых пор я держала свое слово так же крепко, как и Жанна, а когда нам случалось схлестнуться в стихийно вспыхнувшей перебранке, я всегда вспоминала, как тяжело и невыносимо мне было без нее в те далекие дни и что во всем мире не было у меня человека роднее и ближе, чем она…
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
