Папа был не прав
Корр.: Какие мотивы заставляют человека идти в артисты?
Осташкова: Все начинается с детской мечты. У нас половина девочек в классе мечтали стать актрисами. Я единственная, кто довела эту мечту даже до поступления в училище. То есть в десятом-одиннадцатом классе это уже как-то смешно, глупо. У меня папа, например, до четвертого курса не считал это за профессию, он мечтал, что я стану экономистом: «Ну иди на экономиста, я тебе все оплачу, только уйди из театра!»
Корр.: А может, папа был прав? Быть может, жизнь бы по-другому повернулась?
Осташкова: Вот когдая из ТЮЗа ушла, я подумала, что папа прав. Сейчас я в театре, и я опять думаю, что он не прав. Но он смирился с этим и простил меня, мое «предательство». Для него это на самом деле было как предательство: как это, доченька ослушалась?!
Корр.: И все-таки мотивация. Вы говорите – «мечтали». Почему мечтали? Что там такого медом намазано? Или просто мечтали – и все? Мальчики хотели стать космонавтами, а девочки – актрисами. Так, что ли?
Осташкова: Когда смотришь спектакль, это красиво, это костюмы, это грим, это парики. Все это кажется очень здорово и легко. А когда уже окунаешься в работу, все оказывается по-другому. У нас на первом курсе было двадцать семь человек, а к последнему осталось семеро. Все остальные просто ушли, потому что это невыносимый режим: с десяти утра до десяти вечера. Если ты в институте, в училище этого не пройдешь, то тебе в театре будет тяжело. Закалка такая. Я смотрела на наших нынешних студентов: устают, но они все равно это делают, потому что это здорово, это интересно. Какая-то искра, что ли, должна быть. Непросто выучиться на экономиста или на медика и работать… а тут постоянно надо желать. На медика выучился – и работаешь медиком. Уже все опостылело, а никуда не денешься, потому что ты медик. А актером быть – это надо постоянно жить этим.
Мужчинам сложнее
Корр.: Как соотнести, с одной стороны, моральное удовлетворение от проделанной работы, а с другой стороны – не самое лучшее финансовое положение в этой профессии? Что ощущает человек в моральном плане, колеблясь между этими двумя вещами?
Осташкова: Ну, это, наверное, для мужчин сложнее, да? Потому что мужчина – это добытчик денег. И мужчина-актер с низким бюджетом – это что-то печальное. Нам как бы проще, потому что у нас друзья, мужья, мамы, папы – кто-то поддерживает. А мужчинам я не знаю как быть. Где-то работают, где-то подрабатывают, не знаю. Для меня никогда не стояло такой проблемы. Я в ТЮЗе работала и получала мизерную зарплату, и никогда не стоял вопрос: я мало получаю, значит, мне надо уходить из театра. Нет такого колебания, что меня задевает финансовый вопрос. Ну, задевает, естественно, денег не хватает. Нужно растягивать что-то, где-то подрабатывать. У меня был интересный опыт, причем опыт режиссера. Я работала в английской школе «Интер-лингва», ставила спектакль с детьми. Причем они разговаривали на английском, а я с ними – на русском. Я думаю: «Как же их понимать-то, что они говорят?» И я им говорю: «Ты сказал фразу, теперь эту же фразу скажи не на английском, а на русском». И я научилась с ними репетировать таким способом. Я говорю: «С такой же интонацией, так же произнеси эту фразу на английском». Это был хороший опыт. Я поверила в свои силы.
Арзамас-16
Корр.: Пока еще в вашей жизни было не так много театров…
