— Электричке? – переспросил Егор, вставая и ругаясь. Витиевато и жёстко. — Куда ехала и откуда?
Ксения назвала вокзал, с которого уезжала из Москвы, и станцию, точнее город, куда покупала билет. Сюда покупала.
— Так ты проехала, – нахмурился Егор, вытаскивая из затёртых камуфляжных штанов телефон, начал в нём что-то смотреть. А Ксюша замерла.
— Я просто, – она смутилась, сильнее сжимая пальцами полотенце, стараясь не задохнуться, — просто последний раз ездила на электричке маленькой, и… я…
Стыдно было признать, что и правда, как дурочка не понимала, что вокруг неё происходит, будто не приспособленная к жизни, но внутри города она ориентировалась хорошо, в том же метро, например. А вот из города никогда и никуда не выезжала. Только ребёнком, с бабушкой, на дачу.
— Бывает, – а Егору вообще плевать оказывается на эти её смущение и стыд. — Документы и вещи в чём были?
— В рюкзаке, чёрном…
Он глянул на неё, кивнул, потом после каких-то манипуляций приложил телефон к уху.
— Комаров, здарово, это Лихачёв, – замолчал на некоторое время принимая приветствие в ответ. — Дело есть, – снова пауза и усмешка. — Конечно. Смотри, там в электричке…
И дальше Ксения отвечала на вопросы относительно своей фамилии и немного описания того, что было ещё в рюкзаке и, конечно, направления, которым она ехала. Время, когда отправлялась электричка и название конечной остановки.
— Посмотрят, что сделать могут, но про телефон, понятно, забудь, – сказал ей Егор, сбросив вызов. Всё это время он не менялся – такой же угрюмый, говорил односложно, словно указания раздавал, но что-то говорило девушке, что не был кем-то важным, или ещё что, просто тот Комаров обещал помочь исключительно по дружбе. То есть Егор вот такой по жизни и другим не бывает.
Ксюша улыбнулась с благодарностью. Бог с ним с телефоном. Паспорт бы вернуть…
— Так, рассказывай, кто у тебя есть, кому позвонить можно, – принялся уточнять Егор и она снова сжалась, потому что – нет никого… вот только тот звонок, человеку, которому на неё уже наплевать.
Хотя звонок, конечно считала глупостью и сейчас сотряслась от осознания этого. В который раз.
— Да, бля, это, – мужчина резко встал, а она дёрнулась невольно. — Не поздно ли кипишевать? – ухмыльнулся он её реакции. — Они же сказали, что я маньяк. Всё. Хана мышке-норушке. Расчленю, убью, изнасилую.
Ксюша распахнула на Егора глаза, полные такого невероятного отчаяния, шока, страха нереального и неподдельного. Ему даже стыдно стало за шутку эту дурацкую, она поняла, что говорил он про девчонок из подъезда, но что пошутил…
— Или не так? Убью, расчленю и изнасилую, – перестроился он, потом улыбнулся, — Опять не так? Ааааа, точно сначала изнасиловать, потом убить, а дальше уже и…
Ксюша всё же улыбнулась. Слабо и невнятно. Губы у неё были бледные, щёки горели.
— Давай я тебе всё же дам одежду переодеться? – вздохнул Егор, понимая, что с шутками надо завязать, и отправился в комнату.
Внутри возникла картинка, как девчонка, пользуясь моментом его отсутствия, бежит в коридор, хватает свои порванные босоножки и выбегает из квартиры прочь, наплевав на никак не прекращающийся ливень. Её бы, мокрую, по-хорошему, сразу переодеть надо было, но перед этим под тёплый душ запихнуть, а не вот чаи гонять, лясы точить. Но воды горячей нет, да и понятно, если бы была, что Егор бы такое не предложил, а Ксения бы не согласилась.
