«Из деревни,» – улыбается она, зубы белые, но улыбка не до ушей. «Там тихо, коровы, поля. Хотела город посмотреть.» Она роется в кармане, достаёт мятые деньги, кладёт на прилавок.
«Коровы, ха,» – Джимми наливает кофе в бумажный стакан, пар поднимается, пахнет горелым. «Тут тебе не поля. Осторожней, туристка, тут каждый за себя.»
Она кивает, берёт стакан, пальцы чуть дрожат, но я вижу – она слушает. Не просто болтает. Она смотрит – на его руки, на очередь за ним, на дрон, что завис над киоском. Я думаю: она что-то ищет.
Она идёт дальше, толпа глушит её шаги, я слежу, жестянка звенит – кто-то кинул монету, теперь блестит в грязи. У перекрёстка она сталкивается с парнем – доставщиком, Рико, я его тоже знаю. Тощий, в жёлтой куртке, шлем криво сидит на голове, гиперсамокат гудит под ним, пахнет маслом и потом. У Рико мечта – открыть бар, он вкалывает по двенадцать часов, чтобы скопить, но половина денег уходит на долги брата, что сидит за угон.
«Ой, прости,» – говорит она, отскакивая, кофе чуть не выплёскивается. «Я не местная, запуталась.»
Рико снимает шлем, волосы мокрые, он ухмыляется: «Да ладно, бывает. Куда идёшь? Откуда?»
«Да, из деревни,» – она тянет слова, глаза скользят по его самокату, по сумке с посылками. «Хочу город понять. Ты давно тут?»
«Пять лет,» – он чешет затылок, пальцы в мозолях. «Гоняю посылки. Роботы всех выжили, нас мало осталось. Город – джунгли, привыкай быстро или сдохнешь. Вон там транспортная станция, если что.»
Она кивает, делает глоток кофе, пар клубится у её лица. «Джунгли, да? Спасибо.» Она смотрит – на его сумку, на улицу, на толпу, что течёт мимо. Я щурюсь: она не просто спрашивает. Она копает. Скоро ее заметят, если уже не заметили.
Дальше – бизнес-вумен, я её зову Леди Клик, потому что она вечно щёлкает клювом – шутка, ногтями, каблуками – всем чем угодно. Высокая, в чёрном костюме, волосы – как сталь, гладкие, в руках бизнес коммуникатор, она орёт в гарнитуру, голос режет шум: «Нет, сделка завтра, или я вас порву!» Её история – странная как и все тут: говорят, она поднялась из грязи, обманула партнёров, теперь владеет половиной офисов на этой улице.
Девчонка подходит, чуть не роняет кофе, Леди Клик оборачивается, брови взлетают. «Чего тебе?» – рявкает она, слова вылетают, как выстрелы.
«Простите,» – девчонка улыбается, неловко, как девственница. «Я туристка, из деревни. Заблудилась. Где тут что-то красивое?»
Леди щурится, её ногти – красные, как кровь – кликают по планшету. «Красивое? Это не курорт, девочка. Вон башня, смотри и вали. И не мешай.»
«Спасибо,» – девчонка кивает, глаза скользят по её гарнитуре, по дронам, что парят рядом, по толпе за спиной. Леди Клик уходит, шаги тонут в гуле, а девчонка стоит, смотрит ей вслед, кофе, если еще осталось, остывает в руках.
Я сижу, жестянка звенит – ещё монета, серебро блестит. Она ходит час, два, говорит с людьми – продавцом цветов, что кашляет в платок, пацаном с газетами, что жуёт бутерброд. Она везде, но нигде – сливается с толпой, как тень, но я вижу: она не туристка. Она ждёт, слушает, смотрит. Её шаги медленные, глаза цепкие, как у кошки. Она не суетится, не паникует, как эти бегуны вокруг.
День гаснет, солнце тонет в смоге, фонари зажигаются, жёлтые, как больные глаза. Она садится на скамейку через дорогу, кофе наверное давно холодный, или это просто уже пустой стакан для понта, она ставит его рядом, пальцы теребят куртку. Толпа редеет, дроны гудят выше, улица затихает. Я смотрю на неё – девчонка, что притворяется, но не теряется. Она что-то знает, чего не знаю я.
