***
На улице было жарко. Пылающее солнце стояло очень высоко, окрашивая белую тойоту моего брата в лимонный цвет. Волосы Софьи заблестели. Я был рад тому, что эта глупая церемония окончилась так скоро. Честно говоря, я даже не понял, что это было. Да и плевать.
Мы сели в машину, я завел ее и вдруг из здания вылетел Дима.
– Мы совсем не попрощались. – С досадой сказала она, глядя на меня. – Так некрасиво.
Он подбежал к машине. Я опустил стекло.
– Спасибо за все. – Говорю. – Было круто.
– Уже уходите? – Запыхавшись, спросил он. – Я думал, останетесь. Мы сейчас чай будем пить.
Может, Софья и горела желанием остаться, но я безотчетно надеялся, что нет. Мне очень хотелось думать, что она имеет больше желания побыть со мной наедине.
– Ты знаешь… – Протяжно произнес я. – У меня нет желания оставаться тут.
Я почувствовал затылком, как она начала краснеть и опустила вниз глаза.
– Это все из-за того, что ты не выиграл? – Спросил Дима.
– Нет.
– А из-за чего тогда?
– Я сюда изначально не хотел. Это все она. – Я кивнул в сторону Софьи.
– А… – Расстроенным тоном сказал Дима. – Ну, хорошо.
– Скажи всем «спасибо». – Махнул я рукой, закрывая окно.
Он, молча, стоял и пустыми глазами смотрел на меня, через стекло. А мы неподвижно сидели.
– Чего же ты ждешь? – Нервно спросила Софья. – Поехали.
– Машину подготавливаю.
– К чему?
Ее смущало, что этот Дима все еще стоит и смотрит. Мне не хотелось с ней ссориться и показывать свой гнилой характер. Я резко ударил по газам, и мы уехали.
– Куда поедем? – Спросил я.
Софья молчала. У нее были нахмурены брови. Ей не нравилось мое дурное, брюзгливое поведение. Она была честной, ничего не скрывала. Наверное, это потому что была молода, и ее пока не отравило это ужасное, грязное, либеральное, вонючее общество, которое вынудит любого мыслящего тростника начать лгать. В этом мы с ней были похожи.
– Ну, хватит дуться. – Сказал я, улыбаясь.
Я притормозил около одного маленького кафе и посмотрел на нее.
– Ты не очень красиво себя повел. – Сказала она.
– Хотела, чтобы я солгал ему?
– Нет.
– А что? Я сказал правду. Тут ты либо лжешь, либо говоришь правду.
– Я думала, тебе будет интересно. Думала, что понравится….
Я отстегнул ремень.
– Знаешь, почему мне не было интересно? – Спросил я.
– Почему?
– Потому что сейчас мне интересна только ты.
– Не знаю почему они выбрали того мужика. – Она немного оттаяла и подняла голову. – Твой рассказ, я уверенна, лучше.
– Это не важно… – Сказал я, целуя ее.
Время летело, как американская гиперзвуковая крылатая ракета X-51AWaverider. Я считал каждый день, пытался смаковать каждой минутой, проведенной рядом с Софьей. Но этот незабываемый месяц юношеской любви слишком быстро распылился. Действительно, я даже и не заметил.
С календаря слетел июль и его заменил август. Я поступил в дорожный университет. А Софью приняли в немецкую художественной школу, известной как Штаделшуле. Язык сломаешь, пока проговоришь. Она находилась во Франкфурте-на-Майне. Насколько мне было известно, никто из ее праведной семьи не владел немецким языком, и я понятия не имел, как Софью приняли в эту школу без знания языка. Мне не приходилось спрашивать у нее об этом. Я просто сказал: «Рад за тебя!» и это была почти правда. Она мечтала об этом всю жизнь. Там ее научат творить настоящее искусство. У нее огромный потенциал. Больше, чем у меня, во всяком случае. Но и во мне он имеется. Небольшая щепотка. Однако я не гнался и не гонюсь за своей детской мечтой – стать писателем, актером, музыкантом или кем-то в этом роде. Приходиться гнаться за деньгами. Большими купюрами. Причем, сломя голову. А до поступления мне пришлось выискивать такой университет, где почти не нужно заниматься, только лишь посещать лекции, однако, после окончания получить возможность устроиться на хорошую, высокооплачиваемую работу. Да. Так бывает. И этот, как раз, оказался именно таким. Идеально. Причем, он считался одним из лучших в Москве. Факультет назывался «технология транспортных процессов». Что-то вроде логистики.
