– Адам. – Сказала Софья, вытирая слезу. – Вот, возьми.
Она протянула мне листок.
– Что это?
– Тут адрес Церкви.
Я взял его и медленно поднял на нее глаза.
– Хорошо, я приду.
– Там ты почувствуешь связь со мной.
– Я приду.
– Обещаешь? Если ты не хочешь – не заставляй себя, не делай это ради меня. Делай ради себя. Ты ведь веришь в Бога, а без Церкви нет спасения.
– Обещаю. Приду…
– Соня. – Окликнул ее отец. – Началась регистрация.
Она обернулась и крикнула отцу:
– Сейчас, сейчас!
– Напиши, как приземлитесь. – Говорю.
– Обязательно. Слушай, на следующее лето, я жду тебя!
– Я постараюсь.
– Постарайся.
Она взяла меня за руку.
– Я люблю тебя… – Сказал я и почувствовал, как жар подступил к щекам.
– И я тебя.
– До встречи, а?
– Да, – Я медленно кивал, – до встречи.
Она отпустила мою руку и потихоньку начала отдаляться. Затем развернулась и побежала к родителям. Я пошарил по карманам, нашел маленький леденец, развернул его и положил в рот. А она удалялась все дальше и дальше, как корабль в море. Вскоре они встали в очередь на регистрацию. Софья повернулась, посмотрела на меня и помахала рукой. Я помахал ей в ответ. Мы неотрывно смотрели друг на друга, в течение пяти минут. У меня колотилось сердце, потели руки, и чесался нос. Месяц назад, когда она сказала мне об этом, я очень расстроился, но теперь, когда этот момент настал, мне было более чем паршиво. «Ничего» – думал я. – «Приеду к ней летом». Но во мне бурлил страх. Больше всего на свете я забоялся, что разлюблю ее или она меня. Побоялся, что мы и впрямь потеряемся в этом ужасном мире.
Она махнула мне последний раз и исчезла из поля зрения. Софья уже на 10% была в Германии. А я на 100% в отчаянии.
***
На выходе я наткнулся на какого-то еврея в сером костюме и с жидкой бородкой. Ему было лет пятьдесят с виду. Стоял с сумочкой и нервно дергал молнию на ней. Туда-сюда. У него весь лоб вспотел. А глаза зоркие, как у ястреба. Хищно кого-то искали. И я попался. Он умилился и сосредоточился на мне. Видимо разглядел во мне земляка.
– Шалом! – Ликующе закричал он, встав у меня на пути.
– Здравствуйте. – Спокойно поприветствовал я, притормозив.
– Хах! – Взыграв духом, усмехнулся он. – Ты же наш! Да? Ты же наш?
– Вряд ли. – Я пожал плечами, обошел его и пошел дальше.
– Погоди, не уходи! – С типичным еврейским акцентом продолжал он. – Я же вижу! Ты таки наш! Кудрявый красавчик! Тут в Москве, однако, не часто наших встретишь.
– Какой наш? – Спросил я, переходя дорогу.
– Ну, ты же наш! Еврей! Мы русские евреи! А ты что скрываешься? Тогда я буду тише, если хочешь.
Он волочился за мной до самой машины и все повторял, что я «наш».
– Что вам надо? – Сказал я, наконец, когда мы пришли на стоянку и подошли к машине.
– А ты чего такой хмурной? Обидел кто?
– Да.
– Так, расскажи кто! Поделись!
– Так. – Буркнул я. – Вам деньги нужны?
– А что? Почему сразу деньги?
– Вам нужны деньги или нет?
– Ну, вообще, да. До сына хотелось бы доехать.
– И сколько нужно для этого?
– Ну, ты все-таки наш… – Он хитро улыбнулся и помахал перед моим носом указательным пальцем.
– Сколько нужно?
– Ну, в общей сложности, тысяча рублей. Мне бы хватило тысячи, да.
– Слушайте, это Москва, а не Дубай. – Я достал кошелек, вытянул сто рублей и протянул ему. – Больше не могу, простите.
Он принял купюру так, словно ему вручили положенный паек из Синагоги.
– Ну, мы же евреи, должны помогать друг другу, согласен? На то мы, брат и евреи, чтобы помогать друг другу.
