Постепенно на почве обид и совместно перенесенных наказаний в школе у меня завязалась дружба с такими же, как я, девочками. Мы ходили друг к другу в гости, обсуждали наши обиды на учительницу и строили планы мести. Однажды я сподвигла их на создание стенгазеты, в которой была целая поэма о тирании, вдохновленная словами из революционной «Варшавянки»: «Вихри враждебные веют над нами, и Алевтина нас злобно гнетет! Но отпинаем ее мы ногами, и неизвестно, что нас еще ждет…» Эта стенгазета была размещена прямо на первом этаже школы, на всеобщее обозрение.
Нужно ли рассказывать, какие чувства переживала мама, будущий кандидат медицинских наук, когда ее вызвали на ковер к директору и морально высекли, как маленькую девочку, за проказы дочери. Папа принципиально, к директору не ходил, делегируя эту ношу супруге. Мама же встала на мою защиту, а вернувшись домой, поддержала мои творческие успехи, попросив, однако, стенгазет больше не размещать. После этой истории, мама и ее сестра, тоже врач-психотерапевт, провели для нашего класса тренинг, направленный на снятие стресса и создание копинг-стратегий. После этого наши отношения со школьной системой на некоторое время наладились.
То, что меня действительно радовало и вдохновляло в школьные годы, – это театр английской песни. Ежегодно, школа устраивала конкурс английской песни, к которой вдохновенно готовился класс. Каждый раз репертуар выбирался тщательно. В первом классе мы ставили «Тома Сойера», и мне досталась роль тетушки Полли. Мы пели «Битлов» и «Queen», а на один из конкурсов даже выбрали достаточно прогрессивную песню коллектива «4 Non Blondes»о том, как девушка пытается разобраться с тем, что вообще происходит. Эту песню мы исполняли всем классом, и это было потрясающе!
После школы я часто возвращалась домой пешком, избегая вонючих автобусов, и путь мой лежал через цыганский поселок, где продавали жвачку «Turbo»и наркотики. Каким-то чудом история с наркотиками и всплеск детско-подростковой наркомании 80—90-х годов в Свердловске прошла для меня незаметно. Но карманные деньги на жвачки мне были нужны как воздух. Фантики были валютой среди школьников, позволяли расти по социальной лестнице и заводить новых друзей. Карманных денег мне не давали, а заработанных летом на прополке лесопосадок копеек хватало, пожалуй, только на газировку «Буратино», поэтому я научилась находить родительские тайники и незаметно таскать из них наличность.
Возмездие наступило быстро. Папа, вернувшись из командировки, обнаружил пропажу и впал в бешенство. Здесь важно пояснить, что в командировки он ездил не просто так, а по делам гражданским и уголовным. Он строил карьеру успешного адвоката, защищал исключительно уголовников. После развала Советского Союза в Перестройку преступность била рекорды, а значит, работы у него было очень много. Он знал законодательство наизусть и ожидал от дочери врожденного уважения к букве закона. Встретившись лицом к лицу с вопиющим беззаконием, да еще и у себя под носом, он рассвирепел.
Все, что я помню об этом дне, это свой ужас – я улепетываю со всех ног по нашей квартире, а за мной гонится монстр, размахивая ремнем и изрыгая угрозы и проклятия. И после – мрачнейший липкий стыд, заключенный вместе со мной в «углу» на вечность размышлений о глубине моего грехопадения. Ледяной ужас и липкий стыд – именно так запечатлелся этот урок правосудия в моем теле.
