«Это началось у конюшни.»
Хорошо покопавшись в памяти, я убедилась – да, в тот момент моё сознание как будто бы расщепилось на «до» и «после», на «хочется» и «надо». «Хотелось» рыдать и ползать по земле, пытаясь вернуть то, что вернуть нельзя, а «надо» было думать и действовать, прикладывая все усилия, чтобы спасти хотя бы то, что можно спасти. Какое-то время я жила как бы в двух реальностях одновременно, а потом выбрала ту, которая выглядела менее унизительно.
«Я прочту тебе стишок, Великий Создатель. Я прочту тебе любой стишок, какой захочешь, всего лишь за булочку, за Облачко, за право стоять и улыбаться, а не ползать и рыдать. Хочешь, я встану на табуретку? Хочешь, спою, станцую? Я всё могу.»
Я собрала остатки соуса остатками хлеба, с удовольствием доела и разрешила нести десерт – я его сегодня заслужила, я была очень хорошей девочкой.
Закончив с ужином, я отослала служанку и стала раздеваться, сама – в пансионе носили простую одежду, которую можно снять без посторонней помощи, и во время обучения в Академии мне очень пригодилось умение обслуживать себя самостоятельно. Папа не приветствовал излишнее, по его мнению, разбрасывание деньгами, и настоял на том, чтобы я жила в общежитии, вместе с другими студентами, а там не было отдельных комнат для прислуги, там даже санузел был один на этаж, общий для всех.
«Жаль, что на первом курсе у меня не было телефона, я бы сделала фотографию каждого угла своего ободранного общежития, и показала папе, во что мне вылилась его мелочная скупость.»
Промучившись в общежитии неделю, я устала от неистребимой грязи, постоянного шума, плохого освещения, кривых линий и общей убогости обстановки, и устроилась на подработку ночным администратором в «Роял Даймонд», лучший отель Верхнего Города. Там хорошо платили, и я с удовольствием делала вид, что мне нужны эти деньги, и что я хожу туда не потому, что сама готова заплатить просто за возможность подышать запахом качественного паркетного воска и почитать в удобном кресле, в холле с роялем и фонтаном. Рояль тоже оказался весьма кстати, потому что в нашем общежитии не было музыкальной комнаты, вообще, и в программе первого курса не было уроков музыки.
Правда, через время на рояле появилась табличка: «Руками не трогать», но к тому моменту я уже познакомилась с персоналом отеля, и мне по секрету рассказали, что в президентском люксе на верхнем этаже есть ещё один, и что там такая звукоизоляция, что можно вечеринку устроить, и никто ничего не услышит, совсем. Этот люкс был настолько дорогим, что всегда пустовал, и я играла там в своё удовольствие, а коллеги меня прикрывали, в обмен на маленькие услуги по работе, которые я оказывала с радостью. Работа вообще была несложной, и состояла из общения с гостями, ведения записей и совершения звонков – ничего сверхъестественного. Правда, это приходилось делать на четырёх языках, но для меня это не составило проблемы – я хорошо знала три, а за первый курс выучила ещё два, ночью в отеле было много свободного времени, а в Академии была прекрасная библиотека.
«Камень понимания» в центре Верхнего Города позволял всем понимать устную речь на любом языке, но гости отеля обычно присылали документы и письма на своих родных языках, а с письменной речью артефакт не помогал, приходилось учиться, но я справилась. Начальство было мной очень довольно, получать комплименты было непривычно и приятно, а получать зарплату вообще оказалось невероятным опытом – я никогда до этого не держала в руках деньги, не было необходимости.
