Тёмная Вестница - страница 5

На первую зарплату я накупила гору вредной еды, яркой иномирской канцелярии и совершенно ненужных мелочей из низкокачественных материалов, прекрасно понимая, что это глупо, но это было так весело, что я собиралась однажды это обязательно повторить. Вторую зарплату я потратила на заколки и косметику, к третьей у меня появилась подруга, с которой мы начали ходить на концерты и выставки, так что простые радости шопинга были надолго забыты. Билеты на одобряемые папой мероприятия я покупала за его деньги, а зарплата копилась, я её исправно получала, любовалась и относила в банк, потому что не хотела хранить деньги в общежитии. Туда же отправлялись гонорары за небольшие статьи, которые я писала для верхнегородских журналов, и прочие мелкие «подработки», которыми я занималась исключительно чтобы развеять скуку, то, что за них платили, было приятным бонусом.

«Интересно, сколько там сейчас накопилось?»

Судя по папиному настроению, в этом году я буду жить гораздо скромнее, пора учиться экономить.

***

В коридоре раздались лёгкие мамины шаги, она постучала и заглянула, ласково улыбнувшись:

– Не спишь ещё?

Я села на кровати и тоже изобразила улыбку, такую же насквозь фальшивую:

– Не сплю, заходи.

Она знала, что я практически вообще не сплю, и я знала, что она знает, но все в этом доме делали вид, что мне нужно минимум семь часов тишины и темноты каждую ночь, потому что бродить ночами приличной девушке не подобает, а я очень приличная девушка, самая приличная в мире.

Мама вошла, придвинула к моей кровати стул, села и посмотрела на меня, с гордостью:

– Как ты выросла, дорогая. И какой ты стала красавицей, я так тобой горжусь.

«Итак, "оценочная стоимость", госпожа пристав?»

Я опустила глаза, делая вид, что мне очень приятно это слышать – ложь, я живу в этом теле много лет, и я ничего, совершенно ничего не сделала для того, чтобы оно выглядело красиво, это заслуга генетики, той же самой божественной лотереи, из-за которой мне практически не нужен сон, за что в детстве меня все ненавидели, и за что мать дала мне второе имя Лилерин – жаворонок.

«Очень иронично, мама. Продолжай.»

– Ты уже совсем взрослая, моя девочка, – вздохнула мама, – и настало время нам с тобой поговорить о взрослых делах. О тех, что происходят между мужчиной и женщиной.

Я крепко зажмурилась от смеси раздражения и стыда, и прошептала:

– Мама, пожалуйста, я учусь на медицинском.

Мама тихо рассмеялась и снисходительно похлопала меня по руке:

– Милая, я не сомневаюсь в том, что ты знаешь, что происходит между мужчиной и женщиной в постели. Но знаешь ли ты, как они в этой постели оказываются?

Я нахмурилась и задумалась, мама рассмеялась громче и дотянулась до шнурка, вызывая горничную, приказала принести какао и печенье, стала подробно рассказывать, какую взять посуду, как заваривать какао. Горничная записывала, а я лежала и думала, пытаясь вспомнить всё, что знаю по теме.

В тех книгах, которые нам давали в пансионе, «взрослые дела» случались либо после свадьбы, и тогда о них ничего не говорилось, только последствия в виде детей, либо...

«Их "одолевала страсть", без подробностей.»

Это была любимая страшилка наставниц, во всех книгах это происходило одинаково – мужчина и женщина, из-за случайного стечения обстоятельств непреодолимой силы, оказывались наедине без свидетелей, между ними происходил какой-то тривиальный разговор и обмен взглядами, потом их «одолевала страсть». Дальше шла новая глава, утро, мятая постель, разорванное платье, женщина плачет, мужчина ведёт себя либо как джентльмен, обещая жениться (врёт, потому что джентльмены сначала женятся, потом в постель приходят), либо как негодяй (что естественно и логично), и тогда женщине всё наконец-то становится ясно, она прозревает, рвёт на себе волосы и уходит в монастырь (хороший вариант), либо убивает себя (плохой вариант). В одной книге, которую читали втайне от наставниц, был третий вариант – женщина вытирала слёзы, собиралась с мыслями, и жестоко беспощадно мстила, так, что в итоге убил себя как раз мужчина. Судя по тому, что страницы «подпольной» книги были зачитаны до дыр, особенно ближе к концу, девочкам этот вариант очень нравился.