– Да нет, она убийственно серьезна, – ответила Эмми. – Э-э… так сказать. Давайте сядем.
Калипсо и Эмми заняли кресла. Лео плюхнулся на диван рядом со мной, весело подпрыгивая на пружинах, и я снова с тоской подумал о Мэг Маккаффри. Пока мы ждали Джозефину, я постарался выцедить из памяти хоть каплю сведений об этом призраке, Агамеде. С чего бы Трофонию отрезать голову брату, и почему я чувствую себя таким виноватым? Но ничего не вышло – я ощутил лишь какую-то неловкость да почувствовал, что, хотя у него и не было глаз, Агамед сейчас смотрит именно на меня.
Наконец вернулась Джози. В одной руке у нее был черный пластмассовый шар величиной с медовую дыню. На боку шара был нарисован белый круг с восьмеркой в середине.
– Обожаю эти штуки! – воскликнул Лео. – Я их не видел уже лет сто.
Я бросил грозный взгляд на шар, опасаясь, что это бомба – иначе с чего бы Лео так радоваться?
– Зачем он нужен?
– Ты шутишь?! – изумился Лео. – Это ж магический шар, чувак. У него можно спросить о будущем.
– Ерунда, – отрезал я. – Я бог прорицаний, мне известны все виды гаданий, но я никогда не слышал ни о каком магическом шаре.
Калипсо наклонилась вперед:
– Я тоже не знаю такого волшебства. Как это работает?
Джозефина улыбнулась:
– Ну, вообще это была игрушка. Его нужно потрясти, и в этом маленьком окошке внизу всплывет ответ. Но я немного его усовершенствовала. Иногда магический шар улавливает мысли Агамеда, и мы можем их прочесть.
– Иногда? – переспросил Лео.
– Примерно в тридцати процентах случаев, – пожала плечами Джозефина. – Это лучшее, чего я смогла добиться.
Я по-прежнему не понимал, о чем она говорит. Магический шар показался мне весьма сомнительным способом гадания, скорее одной из Гермесовых азартных игр, чем оракулом, достойным моей особы.
– Может, будет быстрее, если Агамед просто напишет то, что хочет сказать? – предложил я.
Эмми бросила на меня предупреждающий взгляд:
– Агамед не умеет писать. И это для него больной вопрос.
Призрак повернулся ко мне. Его аура стала цвета кровавого апельсина.
– А-а… – протянул я. – А что насчет жестов?
– Его жестового языка мы не понимаем, – ответила Джо. – Мы пытались научиться с тех самых пор, как семь лет назад Агамед появился у нас. Но магический шар – наш лучший способ общения. Лови, дружище! – Она бросила ему шар.
Я думал, что шар пролетит сквозь бесплотное тело Агамеда и разобьется о пол. К моему удивлению, Агамед ловко его поймал.
– Отлично! – сказала Джозефина. – Итак, Агамед, что ты хотел нам сказать?
Призрак с силой потряс волшебный шар и бросил его мне. Я не ожидал, что шар окажется наполнен жидкостью, а с такими предметами управляться совсем не просто – и это подтвердит любой, кто пробовал выполнить трюк с подбрасыванием бутылки. Шар ударил меня в грудь и упал ко мне на колени. Я едва успел подхватить его, прежде чем он скатится на диван.
– Божественная ловкость, – пробормотала Калипсо. – Переверни его. Ты что, не слушал?
– А ну тихо!
Вот бы и Калипсо могла разговаривать со мной только в тридцати процентах случаев! Я перевернул шар.
Как и сказала Джозефина, я увидел прозрачное пластиковое окошко, сквозь которое можно было разглядеть жидкость – а в ней плавало что-то вроде многогранной игральной кости. (Так и знал, что это одна из дурацких игр Гермеса!) Одна из граней повернулась к окошку, и на ней можно было различить слова, написанные заглавными буквами.
