– Сон? – Лео, на котором теперь был заляпанный комбинезон, покачал головой. – Чувак, у тебя глаза были открыты. Ты лежал тут и весь такой дергался. Раньше у тебя были видения – но чтоб такое!
Я заметил, что у меня дрожат руки, и схватился правой за левую, но от этого стало только хуже.
– Там было кое-что новое, или просто я раньше не помнил этих подробностей. Про Мэг. И императоров. И…
Джозефина погладила меня по голове словно какого-то кокер-спаниеля.
– Ты хорошо себя чувствуешь, солнышко? Вид у тебя совсем не лучезарный.
В былые времена я бы поджарил любого, кто назвал меня «солнышком». После того как бог-титан Гелиос передал мне управление солнечной колесницей, Арес еще несколько веков дразнил меня «солнышком». Это была одна из немногих шуток, которые он понимал (я сейчас о приличных шутках).
– Я в норме, – огрызнулся я. – Ч-что происходит? Калипсо, ты что, уже поправилась?
– Вообще-то ты пролежал в отключке несколько часов, – она подняла руку, которая еще недавно была сломана, а теперь выглядела вполне здоровой, и пошевелила пальцами. – Но да. По части целительства Эмми может бросить вызов самому Аполлону.
– Обязательно было это говорить? – проворчал я. – Значит, я мучился тут несколько часов, а никто из вас и не заметил?
Лео пожал плечами:
– Заболтались на профессиональные темы. Может, мы бы так и не заметили, что с тобой, но тут кое-кто хочет с тобой поговорить.
– Угу, – подтвердила Калипсо, встревоженно глядя на меня. – Он очень настаивал.
Она указала на окно-розетку. Сначала я подумал, что у меня в глазах мелькают оранжевые пятна. Затем видение начало приближаться. Наш друг Агамед, безголовый призрак, вернулся.
О магический шар
Никудышный пророк
А у Лео уши горят
Призрак подплыл к нам. Конечно, понять, в каком он настроении, без головы было сложно, но мне он показался взволнованным. Он указал на меня, а затем выдал какие-то непонятные мне жесты: замахал кулаками, сцепил пальцы и сложил руки «чашкой», словно держал какой-то шар. Наконец он замер у противоположного края кофейного столика.
– Ты чего, Сырок? – спросил Лео.
– Сырок?! – хохотнула Джозефина.
– Ну, он ведь оранжевый, – объяснил Лео. – Кстати, почему? И почему он без головы?
– Лео, – одернула его Калипсо.
– А что, уже и спросить нельзя?
Эмми посмотрела на то, как призрак машет руками, и сказала:
– Никогда не видела, чтобы он так волновался. Он светится оранжевым, потому что… Да я и сама не знаю почему. А что до головы…
– Его брат отрезал ему голову, – вставил я. В темных глубинах моей человеческой памяти забрезжило какое-то воспоминание, хотя подробности ухватить мне не удалось. – Агамед был братом Трофония, духа Темного оракула. Он… – почему-то воспоминание об этом наполнило меня чувством вины, но, что было тому причиной, я понять не мог.
Все уставились на меня.
– Что-что сделал его брат?! – переспросила Калипсо.
– Откуда ты знаешь? – удивилась Эмми.
Мне было нечего ответить. Я и сам не понимал, откуда в моей голове взялось это знание. Но призрак указал на меня, словно хотел сказать «Чувак знает что к чему», или, возможно (и это тревожило меня куда сильнее) его жест значил «Это ты виноват!». А потом он снова сложил руки так, будто держал шар.
– Он просит магический шар, – поняла Джозефина. – Я сейчас, – сказала она и побежала в мастерскую.
– Магический шар? – Лео, на комбинезоне которого значилось «ДЖОРДЖИ», улыбнулся Эмми. – Она ведь пошутила?
