Как я и боялась – получил признание и теперь считает, что имеет полное право меня оприходовать! Ну почему у мужчин всегда так?! Разве нельзя признаться в любви и не быть тут же злостно оттраханной?!
Не то, чтобы мое тело как-то особо возмущалось и противилось такой перспективе.
Поцелуй плавил меня, растворял и убеждал забыть о гордости, о страхе… о последствиях.
Очень убедительно… убеждал.
Не трусь, Никитина, говорил этот поцелуй. Доверься и расслабься – как и полагается милой, послушной девочке, созданной для того, чтобы быть обласканной… и расставлять ножки… вот так… умница…
Я распахнула глаза, вдруг поняв, что убеждает меня вовсе не поцелуй, а нечто совсем другое – нечто, вторгающееся в мой мозг и нагло пытающееся завладеть им!
А еще рука, настойчиво раздвигающая мои ноги в стороны…
Со стороны входа негромко кашлянули, и я ойкнула, отталкивая уже навалившего на меня мужчину и подтягивая к себе подушку, которую Гордеев успел с меня стащить.
– Чего тебе, Грег? – глаза ректора сверкнули красным, он резко повернул ко входу голову, явно готовый прибить непрошенного посетителя.
Недавно виденный мной мужчина с кожей змеи – тот самый, из больницы! – склонился в услужливом и довольно глубоком поклоне.
– Смею заметить, хозяин, что у вас не очень-то есть время на развлечения… – произнес он, явно стараясь не смотреть в нашу сторону. – Если, конечно, вы не нашли клеймо. Подготовка Видящей займёт много времени. А ведь еще необходимо разобраться со свидетелями вашей… встречи.
8. Глава 8
– Немедленно, прямо сейчас, расскажите мне всё, что я должна знать о вас и обо мне, – потребовала я, как только странный «Грег» покинул помещение, еще раз почтительно поклонившись и рассыпаясь в извинениях.
Не знаю, что придало мне смелости – стыд за то, как быстро я расплавилась от одного умелого поцелуя или страх из-за последней фразы охранника. Что значит – «разобраться со свидетелями встречи»? Они что, собираются убить всех, кто видел, как я поцеловала ректора?
Как бы то ни было, мне вдруг стало совершенно необходимо узнать хоть что-нибудь, хоть как-то сбалансировать сегодняшний день какими-нибудь… сведениями, знаниями… Чем угодно, что можно упорядочить и разложить по полочкам.
И вообще, немного нормальности сейчас в принципе не помешало бы. Нормальной такой, человеческой нормальности, где я – простая студентка, а ректор – какой-никакой преподаватель. А не похотливый Змей-Горыныч, без всякого зазрения совести пытающийся меня трахнуть.
Гордеев выгнул бровь, наливая себе в бокал коньяка из толстой бутыли.
– «Прямо сейчас»?
– Прямо сейчас! – бесцеремонно заявила я, плюхаясь в единственное свободное кресло.
Он подошел, оценивающе меня разглядывая, я же старалась не спускать взгляд на его ширинку, внезапно оказавшуюся прямо перед моим носом.
– Хочешь основательный и долгий рассказ?
– Хочу, – я кивнула, краснея.
Его лицо, смотри на его лицо!
– Тогда брысь отсюда! – рявкнул он неожиданно сердитым тоном, словно вымещал на мне злость за то, что не получилось довести дело до конца.
Меня сдуло. Хорошо, хоть успела натянуть обратно джинсы, а то бы сверкнула перед ним голой задницей.
Забравшись снова на кровать и обняв подушку, я слушала и старалась не мешать – хоть в голове порой вскипало так, что в пору было пощады просить.
– Неужели ты думала, что этот мир населяют только люди, Никитина? – усмехался он, с удовольствием прикладываясь к бокалу. – Какая удивительная наивность… Впрочем, все люди наивны – в этом ваша изюминка. Сколько уже тысячелетий на Земле существует разумная жизнь? Пятьдесят? Сто? А вы всё думаете, что одни на белом свете…
