Тёмные улицы - страница 13

О том, что ребёнок выживет и до определённого времени будет спрятан от всего живого, не будет знать никто, кроме сыновей и родителей Змея, к которым и принесут яйцо, вырезанное из живота умирающей на руках Царя жены. Чем меньше окружающие знают, тем лучше и безопаснее для ребёнка. Интуиция твердила, что так нужно, так правильнее для всех. Ребёнок, пусть даже находясь в чреве матери, сохраняет память о её последних днях и месяцах жизни. А это давало неопровержимые доказательства против преступника, если он, конечно, отыщется. Только бы младенец выжил. Это и стало главной задачей для Змея.

В последнее время Змея часто мучили сны. Тяжёлые, вязкие, они засасывали в пучины, где нет света и надежды. Было ли это последствием пережитых кошмаров или отголосками прошлых жизней? К сожалению, ответить на данные вопросы он не имел возможности. События закручивались с пугающей даже его быстротой и не хватало времени, чтобы всё как следует обдумать. А вспоминать о времени, когда он летал, глупо и опасно. Стая сочтёт, что Царь тронулся умом от слишком тесного общения с крылатыми и выберет нового Повелителя. Молодого, глупого и поддающегося чужому влиянию. Тогда развалится всё, что Змей создавал долгие годы. Сплотить молодых и старых, научить взаимодоверию и взаимопомощи, на собственном примере показать, что можно и нужно дружить не только с себе подобными, но и остальными творениями Бога. А главное, не убивать слабых, чтобы освободить их место. Позволить им уйти на покой вслед за стариками и доживать оставшиеся годы так, как хочется им.

А сны подкрадывались, настигали, наступали на пятки. Ломило лопатки и спину от боли несуществующих крыльев. Чёрные, кожистые, кому принадлежали они? И сам же себе ответишь: дракону. Ледяной пот проложит дорожку вдоль позвоночника.

– Точно спятил.

Скребётся и воет глубоко внутри непонятное чувство потери. Не так, совсем не так болело после смерти жён. Сейчас – больнее, жёстче, без наркоза и передышки. Вцепилось и не отпускает. Тянет на дно, трясёт за шкирку и молча требует: «Вспомни!».

Косится в его сторону бабка Абигайль. Безликий при редких встречах сверлит пронизывающим взглядом. Они ждут. Змей нервно одёргивает себя при таких мыслях и затягивается сигаретой. Иногда можно позволить себе слабость и подчиниться табачному змию, отдаться в его плен по собственной воле.

Может и спятил. Но в палату к Граю не тянет попасть. Да и не посоветуешься ни с кем, кому можно довериться и изложить проблему. Так и так, мол. Приходит во снах незнакомец, превращает в огромного дракона и забирает в небо. И воспоминания о той, чужой жизни, что с ними делать? Найти гада, что сломал чёрные крылья, и свернуть ему шею в знак мести? Но не слишком ли дико звучит фраза: «Это тебе за мою прошлую жизнь»?

Сводит с ума, перечёркивает жирным росчерком настоящее и будущее. Терзают обещания, что давал парню из сна. Пугают картины сгорающих в домах людей и детей, распростёртых по земле трупов женщин и стариков. И этот проклятый запах. Запах горелой плоти. Его, Змея, плоти!

Нужно поговорить с Абигайль. А лучше с Безликим. Только бы встретить его. И плевать что скажут остальные. Стая не узнает, а крылатые не разглашают тайн. Засмеять – могут. Но к насмешкам он готов.

Мадам Легран. Рисунок неизвестного поклонника на стене сожжённого особняка.

В салоне мадам Легран никогда не зажигали электрический свет и строго следили чтобы солнечные лучи не проникали в помещение через тяжёлые бархатные шторы цвета глубокой чёрной ночи, не знавшей звёзд и не помнившей Луны. Хозяйка, прозванная за глаза Паучихой, не признавала ничего, кроме свечей в канделябрах.