Тёмные воды. Зимний апокалипсис - страница 30

– А дальше что будем делать? – спросил я.

– А дальше, – сказал Генка, – вот что: нам за эти пять лет необходимо разработать устройства, которые будут давать электричество каким-то другим способом. Иначе – вечная жизнь в темноте при лучине.

– И как же мы будем это делать? Есть предложения?

– Предложение у меня одно, Стас: ты, как самый образованный, будешь заниматься разработкой таких устройств. Два-три года тебе впритык, больше дать не могу.

Так я получил должность главы лаборатории физики и энергетики. А девчонки у нас возглавили пищевую промышленность.

– У нас есть куры и козы, – объяснял Генка. – Мало-мало это нам поможет нормально питаться. Армейские пайки хороши, но постоянно сухомятку есть нельзя. Года через три-четыре-пять мы можем столкнуться с нехваткой каких-то витаминов, минералов, ещё чего-то. К тому времени нам нужен надёжный источник пищи. Учитывая, что всё живое на суше, а возможно, и в воде, к тому времени, вполне вероятно, умрёт, этот источник может быть и искусственным. Думайте, девушки, как нам это решать.

Егорыч стал завхозом, а Таисия Прокофьевна, несмотря на преклонный возраст – главным агрономом. Зойка также заведовала продовольственными складами.

– Все ты, Гена, обязанности распределил, – подшутил я над ним как-то раз. – А сам кем будешь?

– Сам я буду главнокомандующим, главой общины и разнорабочим, – серьёзно ответил Генка.

Когда мы были пацанами, я как-то спросил у приятеля, что он будет делать, если начнётся война. Он ответил: «Баб портить!» – и засмеялся. И вот сейчас, когда вокруг начался такой бардак, оказалось, что можно совершенно безнаказанно этим заниматься.

Со дня, когда капитан Гречанов увёл нас из нашей части, брошенной командованием, мы с парнями только этим и занимались: отлавливали повсюду девок и портили. Если с ними были мужики, то мужиков убивали.

Гречанов пытался было нам помешать. В какой-то деревне, когда мы шарились по магазинам, собирая жрачку, из подсобки вышла девица, я завалил её на прилавок, а она так орала и звала на помощь, что надоела мне до смерти, и я всадил ей нож в бочину ещё до того как. Тут в магазин вошёл капитан, увидел подыхающую девку и меня без штанов, как псих налетел на меня, схватил за шиворот и выволок на улицу. Там он на виду у корешей попытался застрелить меня, но я одним прыжком долетел до него и вцепился зубами в горло. Капитан пытался отбиваться, колошматил меня кулаками по почкам, но я не чувствовал боли и только сильнее сжимал зубы, высасывая из его тела тёплую солёную кровь.

Капитан сдох минуты через три, а я встал и с моего лица стекала его кровь, и я увидел, что мои кореша были впечатлены тем, как я разделался со своим врагом.

С этой минуты я стал у них командиром, никто не смел ослушаться меня.

Нас было десять человек, когда мы ушли из части, теперь стало девять, но зато никто больше не мешал нам развлекаться. Мы выходили с автоматами на трассу, по которой автомобили ехали на юг, тормозили их и забирали всё, что было. Мужиков и старух мы обычно убивали, молодых девок оставляли себе, а когда они нам надоедали, выгоняли их и шли за следующими.

Но уже через две недели я стал замечать, что не всем моим корешам нравится такая жизнь. Они стали избегать меня, а некоторые даже отказывались идти на сафари – так я называл наши весёлые набеги на трассу, где мы добывали себе женщин. Однажды, когда Мишаня с парой хлопчиков вышли покурить, я встал у дверей и прислушался. То, что я услышал, меня возмутило.