Тиль же словно не замечал молчаливого сопровождения. Когда считал нужным, поворачивал голову и делал небрежное замечание, словно знал, что его непременно услышат. Иногда общался жестами, ничуть не заботясь о том, смотрит ли кто за его руками или нет. Частенько рассеянно кивал или качал головой, но большую часть времени отдавал приказы просто взглядом. И даже братья за пару недель близкого знакомства научились различать оттенки его непростого настроения по тому, как темнеют или, наоборот, ярко блистают его изумрудные радужки.
Только с Беликом Тиль вел себя по-другому. Казался теплее, мягче и гораздо больше походил на живое существо, чем обычно. Рядом с Беликом из его глаз уходила знакомая сталь, а взамен появлялось удивительно несочетающееся с прежним образом выражение добродушной снисходительности, какое бывает у умудренного жизнью деда при виде горячо любимого, но не слишком разумного и по-детски озорного внучка.
Кажется, сегодня утром Стрегон впервые увидел, как Тиль улыбается и смеется. Впервые подметил в нем что-то живое. Нашел за внешним равнодушием искренние чувства, какую-то трепетную заботу. Но при этом Тиль умудрился не потерять прежнего ореола власти, которым так поразил братьев при первой встрече.
– Сэилле? – тихо, но уважительно обратился к повелителю Картис. – Для малыша это неопасно?
– Нет.
– Он без брони…
– Здесь она ему не нужна, – негромко сообщил Ланниэль, присев на корточки неподалеку. – Или забыл, как в прошлый раз все переполошились, когда Траш его зацепила?
Картис зябко передернул плечами, а Тирриниэль, напротив, соизволил улыбнуться.
– Малышу пока хватает своей защиты. И мечей, разумеется.
«Мечей?! – неожиданно поперхнулся Лакр, у которого, конечно же, уши отросли едва ли не побольше, чем у виденного недавно кроля. – Мечей, они сказали?!»
Стрегон обменялся быстрым взглядом с Тергом, и тот незаметно кивнул: тоже подумал про странную палку, которую пацан без передыху таскал с собой.
– Почему мы не пошли с ним, сэилле? – снова спросил Картис. – Насколько я понял, Бел хочет поискать наших преследователей?
– Не исключено.
– Может, мне за ним сходить?
– Нет, – ровно отозвался Тирриниэль. – Если бы было нужно, малыш бы сказал.
– Бел всегда делает по-своему, – тихонько вздохнул Ланниэль. – Никто не отговорит, кроме молодого лорда, да и то – при удаче. А на всех остальных просто посмотрит разок, глазищами сверкнет и все, даже слова не вставишь. Настоящая хмера. Поди с такой, поспорь.
– М-м-м, – странно потупился Картис. – И это при том, что спорить он очень любит.
– Точно. Помню в тот раз, когда ты с ним повздорил…
– Нашел, что вспоминать, – совсем сконфузился начальник личной сотни владыки. – Да и когда это было-то?
– Не так уж давно, – хмыкнул Тирриниэль. – Помнится, малыш тебя тогда обозвал… кем?
– Кроликом, – обреченно вздохнул Картис. – Глупым ушастым кроликом, который не сможет его обезоружить при всем желании.
Ланниэль тихо хихикнул.
– Эх, как жаль, я не видел! Но отец потом пересказал…
– Ланниэль, остановись, – ровно посоветовал собрату Картис. – На меня и так смотрели, как на вредителя, и всем скопом считали, что я поддался в угоду молодому лорду и его паре.
– Зато потом коситься на тебя перестали. Как раз после того, как Бел за полчаса довел до истерики половину твоей сотни!
Тирриниэль снова хмыкнул.
– Такого позора лес еще не знал. А уж когда они принялись резвиться на пару с Траш… боюсь, владыка мог остаться без личной сотни вообще.
