– Волк, а Волк, – почему-то тихо попросил Даня. – А расскажи нам о волхве Глебе, а?
– Пожалуйста! – поддержала друга Рита.
«Ну что с вами делать, – прошло по спине. – Пока все спокойно. Слушайте – о том, что произошло давным-давно, когда наш мир еще был одним целым и не разделился на техногенную или магическую изнанки. Не было тогда машин, а почти в каждой деревне был свой колдун. Правда, и волхвов тогда почти не стало…»
– Почему? – перебил Волка Даня.
«Не нужны стали, – по спине прошел смешок, – вот и не рождала Земля магов такой мощи. И так продолжалось до тех пор, пока на Земле не появились первые ману… ману…»
– Мануфактуры?
«Да, они. И леса постепенно начали вымирать…»
Тогда-то в семье обыкновенного деревенского парня Макара родился, уже седьмым по счету, необычный ребенок. Хотя поначалу казалось: младенец как младенец. Замкнутый только и к деревянной игрушке, вырезанной дедом, страсть имел. Необычность же ребенка выяснилась спустя несколько месяцев, когда он навострился ползать. И утек – по полу, в сени, в приоткрытую дверь, по ступенькам, и дальше, по скотному двору – прямиком в лес.
Хватились его не сразу: мало ли забот в большой семье? А когда обнаружили отсутствие младшенького, поднялся страшный переполох. Заходилась в крике мать, ревела дурниной бабка… Хорошо еще отца дома не было, но дед, любивший внука Глебушку, подбавлял масла в огонь: «Вот вернется хозяин – наплачетесь, дурехи безглазые!»
Братья-сестры беглеца тоже помогали в поисках и даже старались на совесть. Им, видишь, по душе было, что братец меньшой не требует внимания, лежит себе в люльке, играется с деревянной утицей, вырезанной дедом…
«…Скоро не до басен станет, ребята». – Волк неожиданно перешел на шаг и остановился.
Рита и Даня не без досады – только втянулись в рассказ! – но и не без любопытства за ним наблюдали. Вот Волк покачал головой: совсем как человек! Вот наклонил голову к самой земле, и шерсть на холке встала дыбом…
Но потом снова покачал головой и молча затрусил дальше.
– И как же Глебушка? – все-таки осмелилась спросить Рита. Хоть в глубине души и опасалась, что Волк не ответит. – Нашелся?
«Глебушка? – прошла волна по спине зверюги. – Так и быть, доскажу. Глебушка сыскался на следующий день. Ливень еще тогда был страшенный…»
Дождь поливал как из ведра. В огород били молнии. Собаки, поджав хвосты, напросились в сени.
Казалось бы, пошумел Перун, и будет… Но тот не унимался. Вновь и вновь направлял на деревеньку гремящую колесницу.
В самый разгар грозовой свистопляски как будто скрипнула дверь. Сестрица Машенька, прильнувшая носом к единственному стеклянному окошку в избе (остальные-то бычьим пузырем затянуты были), углядела: мелькнула огромная серая тень! Ей и верили, и нет. Мало ли, что со страху ребенку померещилось? Но двузубо улыбающийся Глебушка сидел на полу в сухой распашонке, свидетельствовал без слов: кто-то помог. И этот кто-то, судя по тому, как скулили охотничьи псы, не был человеком…
Волк умолк. Подошел ли рассказ к концу? Или Волк просто не счел нужным продолжать повествование? Он бежал молча по тропе, в светлых-светлых сумерках, легко и свободно.
– Волк, а Волк! – Рите хотелось еще преданий. – А что было дальше?
По спине Волка прошла волна… Однако он так и не заговорил. А перед его глазами все еще стоял темный, густой-густой лес…
Дождь уже давно перестал, а Волк все лежал под елью в чаще леса и думал. Вот так спасешь человеческого младенца от когтей черного шерстью и сердцем братца и обретешь рой проблем!
