После того как Баязид оказался в безопасности внутри стен дворца, ему присягнули янычарские командиры и имперская правящая элита. Великий муфтий, главный религиозный деятель империи, провозгласил его султаном всея творения, правителем от первого до седьмого континента, с незапамятных времен и во веки веков. После этой простой церемонии в дворцовом саду Баязид в полном военном сопровождении направился к Мечети Султана Эйюпа, сооружению, которое его отец приказал построить после завоевания Константинополя. Здание окружало могилу Абу Айюб аль-Ансари, выдающегося последователя исламского пророка Мухаммеда. Элита империи подарила Баязиду меч первого османского султана Османа[21]. После этих двух простых церемоний, даровавших ему признание династии, Бога и его семьи (за исключением, конечно, Джема), 22 мая 1481 года Баязид стал восьмым султаном империи, через день после своего прибытия в столицу.
Тем временем Джем увяз в Анатолии. Он добрался только до Инегёля, города в чашеобразной горной долине недалеко от первой османской столицы Бурсы, когда до него дошло известие, что дворец захватил его сводный брат. Его распирало от ярости.
Баязид знал, что для безопасности своего правления ему необходимо устранить Джема. Поэтому в качестве первого военного предприятия своего правления, всего через неделю после восхождения на престол, Баязид направил войска в Инегёль. Прибыв туда 28 мая, войска нового султана столкнулись с воодушевленной и свирепой группой солдат. Олицетворяя ярость своего лидера, лояльные Джему соединения разгромили Баязида. Благодаря этой победе Джем взял под свой контроль Бурсу, первую столицу империи и центр международной торговли шелком. Укрыв свои войска во дворце, Джем провозгласил себя султаном Анатолии, что явным образом заявляло о его намерении продолжать войну против своего сводного брата. Он чеканил монеты со своим профилем, и в мечетях Бурсы читали пятничные молитвы (Джума-намаз) в его честь[22]. Теперь в империи было два дворца, две столицы и два султана. Надвигалась гражданская война, ставящая под угрозу само существование империи.
Джем понимал зыбкость и опасность своего положения и пытался вести переговоры, предлагая своему сводному брату оставить ему Анатолию, в то время как Баязиду достались бы западные территории империи от Босфора, что в принципе было примерно равным разделом. Однако Баязид отказался. По его мнению, именно он являлся законным наследником всей империи, а Джем – лишь мятежным врагом государства. Баязид ответил на «предложение» Джема отправкой еще одной армии. И снова силы встретились за пределами Бурсы, но на этот раз люди Баязида одержали решающую победу, изгнав Джема не только из Бурсы, но и вообще из Османской империи, в Сирию. К сожалению для Баязида, им не удалось ни убить, ни схватить его.
Закрепившись на троне, Баязид вызвал своих жен, детей и наложниц из Амасьи. Если не считать церемонии обрезания, состоявшейся почти за два года до описываемых событий, Селим, которому на тот момент было и лет, никогда не покидал Амасью. Из провинциального города, не имеющего выхода к морю, он прибыл в самое сердце империи, где его отец был султаном, а его новый дом – ядром власти.
Дворцовый гарем был грандиознее всего, что только можно было себе представить: обширный комплекс бесчисленных покоев с высокими сводчатыми потолками, соединенных лабиринтом переходов, и десятки зданий, которые нужно было исследовать. Из дворца с садами и балконами, расположенного на одном из легендарных семи холмов Стамбула с видом на Босфор, открывалась захватывающая дух панорама. После ежедневных уроков языка, истории и религии Селим метался от одной смотровой площадки к другой, чтобы полюбоваться Европой и Азией и насладиться морским бризом. Он любил наблюдать, как корабли плавно движутся между континентами, слушать крики орлов и стервятников, мигрирующих на юг от Черного моря. Как шехзаде его держали в некотором отдалении от города, за стенами, но громкие звуки и резкие запахи Стамбула неизбежно проникали во дворец.
