– Если бы не усталость и жара, мы дошли бы до монумента Арка Траяна. Арку возвели ещё во втором веке нашей эры. Слышал, что её мрамор изъеден солнцем и дождями, давно поседел и поменял форму. Но в строгих линиях Арки до сих пор чувствуется сила империи и гордость города, – супруг задумчиво посмотрел в сторону моря.
– А мне бы очень хотелось увидеть Кафедральный собор из серого камня – Сан-Чириако, возле которого воздух пахнет ладаном и ветром с моря. Хотелось бы посмотреть, как заходящее солнце окрашивает фасад в золото, и почувствовать, как молились моряки перед долгим плаванием, как женщины глядели вниз с террас, высматривая паруса.
– Самая, говорят, волшебная часть Анконы – это Пасетто. Мраморная лестница словно спускается с небес и ведёт прямо к морю. Оттуда открывается вид на бескрайний горизонт. Там много людей, конечно. Мы – интроверты, не готовы к толпе влюблённых, художников, стариков с книгами и детей с мороженым. Но надо признать, что это только наша проблема, – муж улыбнулся. – Каждый, кто задерживает взгляд на линии воды, чувствует, что Анкона – это не просто город. Это точка покоя, место, где встречаются земля, море и небо. Место, где можно услышать себя.
– Знаешь, что ещё заметила?
– Что? – муж с любопытством взглянул на меня и убрал прядь с моего лба.
– Анкона поразила меня невероятными, ухоженными женщинами, на которых я бессовестно засматривалась буквально открыв от удивления рот всю нашу прогулку. Клянусь, не увидела ни одной местной дамы моего возраста в брюках. Они, словно сговорившись, нарядились в яркие платья с декольте, босоножки на каблуках, шляпки, украсили себя безупречным макияжем, аксессуарами, идеально подходящими к образу. Такого волшебства я ни разу не видела нигде и никогда, и уж тем более в Нидерландах, где женщины совсем не обращают внимания на свою внешность.
– Ну, а что ты хотела. Это же Италия! Столица моды! Или ты того? Нидерланды так повлияли что ли с их парадами гордости.
Мы засмеялись, заметив, что пришло время погружаться на паром. Очередь к морскому судну значительно затянулась: где-то в конце хвоста из автомобилей послышались мучительные стоны и ругань. Мы ждали более двух часов на жаре внутри машины, питьевая вода, как назло, закончилась. На третьем часу кто-то из очереди не выдержал и начал скандалить, а потом вдруг в несколько мгновений легковушки сгрузились в нужном отделении судна, и пассажиры быстро, как и не было томительного ожидания, разбрелись по кораблю в поисках своих кают. Настало время ужина.
– Слушайте, вам тоже кажется, что тут слишком шикарные блюда? Интересно, сколько платят поварам на кораблях, – я внимательно ознакомилась с меню и осмотрела содержимое противней с шикарной пищей.
– Тут одна свинина… Есть нечего. Если корабль пойдёт ко дну, я помру голодным, – ворчал муж.
– Не драматизируй: тут прекрасный выбор! Никто не умрёт, по крайней мере сегодня. Наше приключение только начинается, – моё сердце бешено билось в предвкушении вкусного ужина и встречи с Грецией.
Плотно поужинав греческими фрикадельками из телятины, известными как кёфтедес, и салатом из свежих овощей, мы дождались вечера и вышли на палубу, чтобы понаблюдать за закатом. Пальцы сжимали поручень, а в груди было что-то щемящее, будто мы прощались с чем-то старым, давно отжившим и плыли навстречу новой яркой маленькой жизни.
– Усталость, видимо. Так плакать хочется, – произнесла я и испугалась, что сделала это вслух.
