Я улыбнулся своему отражению и пошел к Лене.
– Я люблю тебя, – сказал я.
– Я тоже люблю тебя, – ответила она.
И вместе мы пошли навстречу новой жизни, зная, что даже в самой тёмной ночи всегда есть место для надежды, для любви и для света. И что самое главное – никогда не сдаваться в борьбе со своими внутренними демонами. Ведь только победив их, можно обрести истинную свободу и счастье.
Запись в дневнике, спустя годы:
“Сегодня я снова видел лицо Скульптора в зеркале. Но на этот раз я не испугался. Я просто улыбнулся ему. Я знаю, что он всегда будет частью меня, моей истории, моей жизни. Но он больше не имеет власти надо мной. Я научился жить с ним, использовать его энергию для создания чего-то хорошего.
Я счастлив. У меня есть Лена, у меня есть работа, у меня есть друзья. Я живу полной жизнью.
И я знаю, что Скульптор, где бы он ни был, гордится мной. Он хотел, чтобы я творил. И я творю. Я создаю искусство, которое помогает другим людям. Я создаю искусство, которое делает мир лучше.
Спасибо тебе, Скульптор. Спасибо за то, что ты был в моей жизни. Ты научил меня многому. Ты показал мне, что такое тьма. И ты помог мне найти свет.”
Шорохи предчувствия
Хижина Гримма, сгорбившись под тяжестью времени и оплетающих ее лиан, казалась продолжением самого Вечнозеленого леса. Ее бревенчатые стены, покрытые мхом и лишайником, дышали сыростью и запахом прелой листвы. Внутри было темно даже днем, свет едва просачивался сквозь узкие окна, затянутые паутиной и полупрозрачной берестой. В центре комнаты – очаг, сложенный из грубых камней. Над ним висел закопченный котел, распространяя вокруг запах сушеных трав и дичи. На полу – шкуры лесных зверей, служившие ковром и местом для сна. В углу – полки, заставленные склянками и банками с засушенными кореньями, травами и странными артефактами, собранными Гриммом за долгие годы скитаний по лесу.
Гримм сидел у очага, сгорбившись и глядя на пляшущие языки пламени. Его лицо, изрезанное морщинами, словно карта прожитых лет, освещалось отблесками огня. В глазах, глубоко посаженных под нависшими бровями, таилась мудрость и усталость. Седые волосы, собранные в небрежный хвост, свисали на плечи, а длинная, седая борода почти касалась земли.
Он не спал уже несколько дней. Не из-за бессонницы – просто не мог позволить себе расслабиться. В воздухе висело предчувствие. Нечто темное и зловещее надвигалось на Вечнозеленый лес. Гримм чувствовал это каждой клеточкой своего тела. Шорохи, доносящиеся из леса, стали громче и тревожнее. Запахи, обычно наполнявшие воздух свежестью и жизнью, теперь отдавали гнилью и разложением. Даже духи леса, обычно беззаботные и игривые, прятались в своих убежищах, словно предчувствуя беду.
Гримм поднял руку и коснулся амулета, висевшего на шее. Это был кусок окаменелого дерева, украшенный рунами, – талисман, дарованный ему древними духами леса много лет назад. Амулет слегка нагрелся, подтверждая его опасения.
– Что-то грядет, – пробормотал Гримм, обращаясь скорее к себе, чем к кому-то другому. – Что-то, чего я не видел раньше.
В этот момент в дверь хижины постучали. Трижды, настойчиво и требовательно. Гримм поморщился. Он не любил визитеров. Люди редко приходили к нему с добрыми намерениями. Обычно они искали помощи, когда уже все остальное было испробовано, и часто обвиняли его в своих бедах, если он не мог им помочь.
