Час сборов прошёл незаметно. Волнение в камере не улеглось. Зато Яне стало легче, когда пришла весть о том, что Лера Андреева этапируется вместе с ней.
По коридору, в сопровождении охраны, женщин повели в цокольный этаж, в привратку. Тревожные чувства наложили печать на их смутные лица. Несмотря на это, никто не унывал. Бросали реплики какие-то друг другу, шутки. Даже повеяло некоей вульгарной романтикой.
Яна в спортивном костюме поправила бейсболку задом наперед, повесила на плечо дорожную сумку. Она охотно шла следом за Лерой Андреевой. На бледном лице Леры, выражавшем недоумение, промелькнула усмешка.
– Яна, ты уж там в колонии не вздумай шить жилетки для котов.
В ответ Яна лишь ухмыльнулась, вспомнив историю с Барсиком. Затем, похлопав Леру по плечу, сказала:
– А ты, Валерия Петровна, там много не умничай. Достала ты всех, охраняющих нас. Учишь всех уму-разуму. Видишь, решили и от тебя избавиться. Ну и что оттого, что у тебя два высших образования. Зато мы вместе едем… – И глубоко вздохнув, добавила: – Неизвестно куда.
– Правда, неизвестно, – многозначительно произнесла Лера, подчеркивая трогательную загадочность, и покачала головой в задумчивости.
Лера Андреева была постарше Яны Шумилиной на пару лет и пониже ростом на полголовы. Длинные, густые волосы пшеничного цвета аккуратно причесаны и собраны в хвост, джинсовый костюм плотно облегал взбитую фигуру. Она всегда держалась непринужденно, как преуспевающая бизнес-леди. Её фирма занималась пескоструйной очисткой труб. Не смогла выполнить договорные обязательства, помешал дефолт, начавшийся в две тысячи восьмом году, завели дело, посадили. За её деловыми манерами угадывалась некая тревога, которую неосознанно улавливали окружающие.
– Ты так сказала это, что у меня дрожь по коже, что-то предчувствуешь? – трагическим тоном спросила Яна.
– Успокойся, все будет нормально, – буркнула Лера.
Хотя сон, не выходивший из головы, верно, он был вещим, не давал покоя, но этим она ни с кем не делилась, лишь её поведение тревожило окружающих. Леру все уважали, она деньги умеет делать. Крупные и выразительные черты лица, чуть раскосые глаза выдавали в ней след удмуртского происхождения.
Посреди камеры, в которую всех благополучно привели, стояла коробка с провиантом в дорогу.
– Вот вам сухпайки, можете брать сколько пожелаете, – командным голосом произнесла сопровождающая и закрыла камеру.
Галеты, чай одноразовый, сахар, каша быстрого приготовления аккуратно лежали в маленьких белых коробочках из картона. Тут все женщины гуськом направились к провианту. Некоторые брали по два-три пайка.
Бросив сумку на скамейку, прикрепленную по всему периметру камеры, Яна из интереса тоже рванула за пайком.
– Лера, тебе брать? – спросила громко, скорчив лёгкую гримасу отвращения.
– Я что, голодная, что ли? У меня в сумке еды надолго хватит.
Яна из приличия все-таки взяла два пайка и села рядом с Лерой. Закурила.
– Ты не куришь?
– Нет, никогда не курила и не собираюсь, – ответила резко.
– Лера, ты нервничаешь?!
– Перед дорогой волнуюсь.
Яна с любопытством уставилась на сердитую Леру.
– Ну, Лера, что с тобой? Может, ты чувствуешь что-то?
– Яна, попомни мои слова. У нас сроки примерно одинаковые. Через годика так полтора мы по УДО уйдем. Сейчас ввели социальные лифты. По федералке было послабление, сроки многим сократили.
– Ага, амнистию обещали, – нетерпеливо проговорила Яна.
