– Обещали, да не дали, но сроки все равно многим скостили. И то легче, – вздохнув, спокойно констатировала Лера.
Услышав про амнистию, одна из заключенных женщин воскликнула:
– Девки, а амнистия бывает. Это правда. Я пять лет назад ушла из зала суда по амнистии. Причем, всё сразу снимают. Никакой тебе судимости. Сейчас я снова первоход.
– Я думала, про амнистию все брехня… – с недоверием и грубоватым тоном бросила реплику тучная тётка, сидевшая с краю.
Когда все формальные процедуры завершились: медицинский осмотр, досмотр вещей и просчёт заключенных, всех наконец вывели во двор тюрьмы к автозакам.
– Женщины, заходим по одной, не толкаемся, заполняем задний отсек, вещи складываем под скамейки, – менторским тоном командовал сопровождающий.
– Когда задний отсек заполнится, тогда будете в передний отсек садиться. Понятно, да?
Стояла сентябрьская ночь. Под куполом звёздного неба было так приятно, что по телам всех женщин пробежало неподдельное волнение. Они смотрели друг на друга с глубоким состраданием.
В глубине автобуса было темно. Этапируемые усаживались поочерёдно. Когда Яна оказалась внутри отсека автозака, её охватил озноб. Вскоре все обостренные чувства перешли в некое смирение. Пробежав оценивающим взглядом по лицам, Яна поняла – никому не безразлично происходящее здесь. Волнение переросло в колкие, едкие реплики.
Автозак прибыл на железнодорожный вокзал, на участок, где прицепляли вагоны. Когда его двери открылись, изумлению женщин не было предела. Кровь в жилах стыла до онемения.
С одной стороны округа была оцеплена охраной с деревянными лицами, с автоматами в руках. Осуждённые мужчины в наручниках сидели на корточках и были соединены друг с другом единой цепью. Но при этом они должны умудриться каким-то образом тащить свои сумки.
С другой стороны виден кусок освещённого перрона. В воздухе очаровательный запах теплой осени и совсем рядом запах свободы.
Яне вмиг показалось, что она играет роль в художественном фильме про войну с фашистами.
– Крепись, – утвердительно произнесла Лера при виде сконфуженного лица Яны.
Реальность отдавалась многократными ударами в их сердцах. Подлинная тревога и напряжение, охватившие всех женщин, вдруг начали переходить в другое эфемерное состояние – в напускное, этакое безразличное равнодушие. Причудами человеческого поведения, видимо, руководят ангелы с небес, которые не позволяют самоуничтожения в курьезные и сложные моменты жизни. Нечто бессознательное только и может помочь в такой миг.
Между тем руководитель конвоя обратился к женщинам:
– Такая просьба: будете вести себя дисциплинированно, наручники надевать на вас не будем. Хорошо, девчата?!
В ответ женщины невольно успокоились. В знак согласия дружно покивали головами.
Таким образом, конвой сопроводил заключенных к вагонзаку, который попросту кличут столыпинским вагоном, очевидно, в честь российского реформатора в области сельского хозяйства Петра Столыпина, подметила всезнающая Лера. Купейный вагон: со стороны, где сидят заключенные, глухая стена без окон и пресловутые решетчатые двери камер-купе.
Когда за последним заключенным затворилась дверь, конвоир прошёл по вагону с объявлением:
– Так, когда тронемся, будет кипяток, приготовьте свои одноразовые стаканы.
– А туалет? – спросила громко одна особа.
– Успокойтесь, и туалет будет. Выводить будем по одной, мадамы, понятно сказал? – растягивая слова небрежным тоном, ответил конвоир.
