Тень отца - страница 28

– Я понимаю твое беспокойство…

– Я советовался с женой до поздней ночи. И мы готовы выполнить твою просьбу. Но… Я не знаю, как ты на это посмотришь. В Иудее, согласно старому обычаю, вопрос о женитьбе решают родители или опекуны детей, а молодым даже нельзя увидеться перед помолвкой. Здесь мы были вынуждены отойти от старого обычая. Наверное, это вызывает у тебя возмущение, но девушки у нас встречают человека, как Мириам встретила тебя, и сами говорят родителям, кого они хотят в мужья. Тебя это сильно возмущает?

– Вовсе нет.

– Действительно?

– Ну конечно. Я люблю Мириам и хотел бы, чтобы она была для меня не только женой, но и другом. Я хочу знать, согласится ли она выйти за меня по собственной воле.

Клеопа поднял голову и молча посмотрел на Иосифа, словно застигнутый врасплох его словами. Затем улыбнулся:

– Я рад, что ты так думаешь. В Иудее люди соблюдают столько предписаний… Потеряться в этом можно. Но здесь мы живем среди язычников. Я знаю, что о нас, галилеянах, говорят как о безбожниках…

– Ты считаешь, что спросить девушку о ее согласии – это безбожие?

Клеопа почесал голову.

– Разве я знаю? Разве я могу знать? Я всего лишь земледелец. Учители в синагогах говорят, что каждое нарушение древних предписаний является тяжким грехом. Что ты об этом думаешь?

– По-моему, если у нас есть уверенность в том, что, нарушая предписания, мы противимся воле Всевышнего, тогда мы грешим.

– А ты, значит, не уверен?

– Нет. Почему Всевышний должен по-разному воспринимать мужчину и женщину? Разве Он не разговаривал с Саррой,

Деворой, Юдифью? Впрочем, скажу тебе откровенно… Я люблю Мириам так, что не стал бы ее мужем, если бы не знал, что она сама этого хочет. Я просто не сумел бы иначе.

Клеопа смотрел на Иосифа, быстро моргая.

– И ты тоже? – спросил он. – Знаешь, и я не смог бы решить вопрос о ее замужестве без ее согласия. – Он вновь почесал голову. – Но как быть с предписаниями? Боюсь, что скажут люди в синагоге. Действительно, я не знаю…

– Ты рассматриваешь каждое предписание как закон Всевышнего?

– Нет. Конечно, ты прав. Зачем Всевышнему как-то по-другому смотреть на женщин? Я знаю Елизавету, знаю мою жену. Но я боюсь. А ты не боишься?

– Не боюсь. Когда человек любит…

Клеопа снова засмеялся. Но на этот раз уже немного свободнее.

– От большой любви часто рождается непослушание. Но одно меня успокаивает: ведь это именно Елизавета и Захария прислали тебя. Они посоветовали тебе присмотреться к Мириам, правда? Раз они так решили, то, наверное, не имели бы ничего против, если бы Мириам сама сказала, что она думает о твоем предложении. Ты смелый, но и она такая же.

Еще какое-то время Клеопа озабоченно почесывал щеку. Беспокойство не оставило его. Всю жизнь он жил в страхе, что нарушит какое-нибудь из бесчисленных предписаний, о которых говорили учители в синагогах.

– И она смелая, – повторил он. – Я наблюдаю за ней вот уже два года, а все-таки не знаю ее. Вроде сестра моей жены, но насколько же она другая! Пойми меня правильно: я не думаю плохо о своей жене. Таких, как она, немного. Преданная, хозяйственная, работящая, послушная. А как заботится о детях! Как им во всем помогает! Но Мириам…

Он пригладил волосы своей большой ладонью.

– Она другая. Я даже не знаю, как сказать… Она живет среди нас, ест, пьет, спит, работает, отдыхает – как и все. Она готова помочь каждому, готова взять на себя любую работу, только бы избавить от забот другого человека. Она не жалеет сил. И в то же время она такая веселая: пела бы, наверное, вечно. А знаешь, как она много молится? Я хотел бы уметь так молиться!