Тень - страница 10

Имя бывшей девушки Влада неприятно резануло по ушам. Друг скривился и дернул меня за руку:

— Ты отцу дозвонилась?

Я кратко пересказала наш разговор со старшим Романовым. Влад кивнул и со стоном откинул голову на подушку.

— Да уж, дерьмовый денек у тебя, — прокомментировал Гера, а Романов ничего не успел ему ответить, потому что дверь с грохотом открылась.

Палата как будто стала уже, когда крупное тело Петра Давыдова появилось на пороге. Лицо мужчины искажала ярость, гневно сжатые кулаки побелели, а губы дрожали от нервного напряжения.

— Лежишь? — Петр сплевывал слова, будто яд.

Гера закатил глаза, а Влад равнодушно отозвался:

— И тебе доброе утро.

— Да пошел ты к черту! — Давыдов ринулся к нам, чудом не задевая широкими бедрами углы кроватей. — Ты хоть понимаешь, что натворил?

— Молодой человек, — пожилой пациент с загипсованной ногой, что лежал на кровати у двери, поправил очки и недовольно поджал губы, — а можно не выражаться? Это общественное учреждение. Молодые люди до этого мило общались, не устраи…

Петр не стал его слушать. Невежливо оборвал и выругался. Дедушка возмущенно закашлялся, но продолжать спор не решился.

— Я на такие бабки попал … — с каждым словом голос Петра становился громче. — Я из-за тебя попал на огромные бабки!

Он замер в проходе, вцепившись в спинку кровати. Казалось, еще чуть-чуть, и старое дерево лопнет в его пальцах. Я испуганно переглянулась с дедушкой-пациентом, а тот потянулся к кнопке вызова персонала.

Правильно, вызвать охрану — лучшее решение.

— Ошибаешься, — в отличие от меня, Влад Давыдова не боялся. — Я с тобой никаких сделок не заключал. Ведешь грязные дела — отвечай сам.

Петр подавился вздохом и, не сдержавшись, бросился к Владу. Гера стоял у окна, сложив на груди руки, и не успел среагировать. Зато я стояла рядом и на автомате рванула Давыдову наперерез. От тяжелого толчка в грудь я пошатнулась и врезалась копчиком в тумбочку.

— Ты охренел?! — взревел Влад.

Он отбросил одеяло и подскочил, но Мицкевич успел первым.

Я бросилась под руку шатающемуся Романову, а Гера уже скрутил Петра.

— Уймись! — рявкнул он. — Какого черта ты творишь?

— Влад, сядь! — взмолилась я. — Тебе нельзя вставать, у тебя сотрясение! Осложнений захотелось?

— Пошел вон отсюда, — громкий голос разгневанного друга эхом отталкивался от пустых больничных стен, — пошел вон, если жить хочешь!

Охрана прибежала вовремя. Пока сопротивляющегося Петра уводили из палаты под причитания дедушки-соседа, а мы с Герой пытались уложить на кровать разгневанного Влада, мой телефон разрывался от звонков. Абонент был настойчив, я не отвечала, звонок срывался, но тут же начинался заново.

— Ты пожалеешь, — мрачно шипел Давыдов, — можешь попрощаться со своей карьерой! Я тебя уничтожу, Романов!

Его выволокли за дверь, и в палате, наконец, стало тихо.

— Неужели он так много поставил? — спросила я у Геры, когда пыхтящий Влад все-таки улегся.

— Очень, — кивнул тот. — Вариант был беспроигрышным.

— Лис, ты как? — Романов схватил меня за запястье. — Сильно ударилась?

— Я не ударилась, успокойся, — я показательно покрутилась на месте и улыбнулась. — Видишь? Все нормально. Не скачи. Тебе лежать надо.

— Если хоть царапину оставил… — процедил друг.

Я устало закатила глаза. Он всегда был таким. До десяти лет я гоняла от сутулого слабого мальчишки хулиганов, а потом Романов начал расти, заниматься спортом и носиться со мной, как курица-наседка с яйцом. Обидчиков у меня было не много, а те, что встречались, рано или поздно знакомились с Владом и теряли желание меня обижать.