Читать онлайн Кайя Белая - Тени холмов: клятва конунга. Книга 1

ПРОЛОГ

Меня зовут Лейф. Я родился в третьем месяце под Красной Луной, и жрица нашего клана Ранди назвала меня наследником, предрекая мне судьбу борца. Моя мать, человеческая женщина, Геалта1 моего отца, была грешница. Она оставила его, влюбившись в его брата и родив сына, моего сводного брата Касса. Всю свою жизнь я боролся за свою свободу, за своё право быть сильным и крепко стоять на ногах.

Мой отец в угоду моей матери оставил трон и ушёл в леса, где растил нас с сестрой, голодранцами, но наследниками его короны. После я боролся со своим дядей за трон и право иметь Теней2. Сейчас я должен сражаться со своими братом и племянником за свою Геалту. И это единственная борьба в моей жизни, которую я не выиграю.

Ранди видела мою Геалту. Она отправляла её в мои сны, и в них мы были близки. Её волосы переливались шоколадом в неярком свете свечей, расставленных в моей спальне. В её блёклых зелёных глазах горела демонова искра страсти, а губы, никогда не целованные, зазывали меня в свой плен. Её кожа напоминала мне белоснежность первого снега, покрывающего зелёный мох. Она пахла сладостью диких пионов и ледяной свежестью фьордов. Она воплощала в себе все женское начало, танцуя для меня под звуки тишины.

Сладкий туман обмана так глубоко проник в моё сердце, что отказаться от этого было невозможно.

Ранди видела наших детей. И я был уверен, что получу всё, о чём мечтал, стоит только протянуть руку.

Десять лет я ждал свою Геалту. Я должен был встретить её в нужный день, в точное время. Но мы всего лишь камни в игре Богов.

До этого дня я не знал чувства страха. Моё тело ни разу не испытывало его. Даже в смертельных боях я не страшился погибнуть. До этого дня. Сегодня впервые за всю жизнь мной овладел животный, первобытный страх, который забирает всё хорошее и светлое из моей души, оставляя только тьму и холод. Моё тело истекает кровью, и я больше не способен быть рядом со своей Геалтой. Я вижу ужас в её глазах, вижу, с каким отчаянием она сжимает раны на моём теле и ждет чуда. Но чудо всё же случилось. Оно внутри неё.

***

Канун 2010 года… Блойдшир, окраина провинции Коле…

Я загадала желание, выведя красивые буквы на клочке бумаги. Муж хмыкнул, когда, перегнувшись через мое плечо, пробежался глазами по ровным буквам.

– Для начала перестань есть столько мучного и сладкого и замени два приёма пищи на салат. Твоя жизнь изменится, вот увидишь, – насмешливо произнёс он и поиграл перед моим носом бицепсами, наращиванием которых занимался последние лет пять. И выглядел он комично, словно мультяшный герой. Его маленькая голова сидела на тонкой шее, а широкие плечи придавали этому всему ещё более нелепый вид. Я поджала губы, чтобы он не заметил мою улыбку, и, проглотив его колкие слова, сложила листочек в несколько раз.

– Тогда я стану худой и скучной, – ответила я, положив на свою тарелку ещё ложку вкуснейшего салата с курицей. Смерив меня пренебрежительным взглядом, муж налил себе стопку текилы. Я искоса следила за ним и молилась, чтобы он выпил штук пять таких стопок и завалился спать. Тогда мне не придётся весь вечер слушать его нытьё, которое перетекло бы в очередной скандал с рукоприкладством.

– Ох, Ди, – мечтательно вздохнул мой благоверный и плюхнулся на диван. – Помнишь, на школьном выпускном я мог одной рукой обхватить твою талию? – Он закрыл глаза и страдальчески вздохнул. – Я думал, что сорвал куш, а спустя столько лет получил вот это, – он указал пальцем на меня и плеснул себе ещё алкоголя. А я думала, что выхожу замуж за хорошего парня, а не того, кто любит махать кулаками.

Непрошеные слёзы подкатили к уголкам глаз, горло сковало стальным кольцом обиды, но я зажмурилась и шумно выдохнула. Я не буду портить себе настроение в такой волшебный праздник. Я знала, этот Новый год будет другим, совсем не похожим на мою прежнюю жизнь.

Иногда мне было жаль мужа. Он застрял в ловушке, из которой не знал, как выбраться. Джек был из тех людей, кто всегда опирается на общественное мнение. Ему важно быть и выглядеть лучше, даже если он полное и безапелляционное дерьмо. Джек женился на мне, потому что мой отец был судьёй с большим будущим, мама работала советником в городском совете, а я была вишенкой на его торте – подающая надежды будущая звезда юриспруденции. Так пожелали родители. Они хотели для меня многого: полезных связей, безропотности и подчинения. И я была такой, пока отец не втянул меня в грязное дело, из-за которого я чуть не лишилась своей лицензии адвоката. Отец не испытал из-за этого инцидента не то что вины, даже укола совести. Он и мама считали, что ради семьи, ради её успеха и блеска в обществе нужны жертвы. И в этом нет ничего предосудительного.

Родители отказались от меня, когда я ушла с практики в ведущей юридической фирме Коле, сдала внаём пентхаус в двести квадратов с террасой и вернулась в Блойдшир, открыв на пару с подругой ветеринарную клинику. Тем самым отдала дань своему деду, который научил меня любви и человечности и хоть чему-то полезному в этой жизни. Например, стрелять по движущейся мишени или лечить животных. Я мечтала быть нужной и полезной, хотела делать что-то важное и значимое, но волшебства не случилось. И клиника не приносила много прибыли, а только отдаляла меня от свободы.

Мои родители не мечтали видеть свою единственную дочь всю жизнь выводящей блох у бездомных кошек. Джек остался меж двух огней: мной, не желающей подчиняться воли родителей даже под страхом лишения наследства, и большими надеждами касательно своего будущего, которого он надеялся добиться без больших усилий с помощью моих родителей. Джек не терял надежды и был оптимистом. Что странно для него. Он был уверен, что однажды я вернусь в лоно семьи.

Были периоды, когда я хотела вернуть себе родителей. И однажды Джек подсказал мне способ. Мне всего-то и нужно было родить ребёнка. Так просто и невозможно для меня. Бесплодие неясного генеза – вот какой был диагноз. И я, ведомая Джеком и его убеждениями, что ребенок – это волшебное средство, которое спасет нас, наш брак и мои отношения с родителями, согласилась на радикальные меры. Совершенно захваченная этой новой недостижимой идеей, я носилась в клиники, меняла врачей, лила слезы над очередным отрицательным тестом. Совершенно упуская из виду тот факт, что я сомневалась и все время гнала от себя вопрос. Зачем? Зачем я это делаю? И когда результата не было, агрессия Джека в мой адрес увеличивалась в тройном коэффициенте.

Я старалась. Терпела боль. Обследования, уколы, поражения. И в этом всём я была одна. От меня ждали результата, но и здесь я не смогла стать образцом. После восьмой попытки ЭКО и очередного курса уколов и гормональных таблеток я поняла, что больше не могу. Когда я отказалась от ещё одного «последнего раза», Джек устроил скандал, а после пропал на несколько дней. Глубоко внутри себя я надеялась, что он не вернётся. Мы давно себя изжили. Наш брак был ошибкой с самого начала, но по юности я думала, что это моя гавань, что он меня не будет критиковать, пытаться исправить, скроить под шаблоны. Все мои воздушные замки рухнули, и уже давно. И да, я сама виновата в том, что жила не с тем человеком.

Я хотела освободить Джека от этого брака, от себя и сожалений, которые он испытывал после очередной оплеухи, отвешенной мне. Для него это стало нормой – наказывать меня за его неудавшуюся жизнь. Ведь это правда невозможно, и тяжело приходить каждый вечер домой к человеку, которого ты ненавидишь, к тому, кто вызывает у тебя тошноту, и от бессилия ты ищешь способ заглушить постигшие тебя разочарования…

ГЛАВА 1

Конец января 2011 года, ветеринарная клиника в Блойдшире…

Вода в чайнике закипела. По моему кабинету распространился запах растворимого кофе. Ученые говорят, что это самовнушение и кофе не бодрит. Оставим эту теорию им на откуп. Напиток обжигал. Крепко держа в руках чашку, я вспомнила о шоколадке в столе у девочек в приёмной. Не найдя там лакомства, отвлеклась на буран за окном.

Порывы ветра швыряли снег в стекло, и я невольно поёжилась. Моя старенькая «Хонда» уныло стояла под мерцающим светом фонаря, который качался из стороны в сторону. Старый фонарь, можно сказать, исторический.

Деревянный столб с чугунными скобами и следами множества вбиваемых в полотно гвоздей. Светильник в форме шляпы с прямыми полями причудливо освещал желтоватым светом лишь небольшой участок земли под собой и капот моей машины. В самом плафоне раз в месяц приходилось менять лампочку. Администрация несколько раз предъявляла мне предупредительные документы о его сносе, но я доказывала, что это историческая ценность города, и его оставляли на месте. Борьба с администрацией была смешной, ведь администрация – это моя мать. Фонарь отключили от общей сети два года назад, но я нашла электрика, который запитал его от моей клиники. Некрасивый, из неровного, плохо обработанного бревна столб, светильник с внушительными вмятинами. Но, несмотря на любую непогоду, столько лет он прочно стоит на своём месте, выполняя свою функцию. Этот фонарь словно был символом меня или моей жизни. Он так же яростно вгрызался в эту землю, чтобы твёрдо стоять на ней.

Засмотревшись на качающийся фонарь и мечущийся в луче света снег, я моргнула и отошла чуть дальше от окна. Мне причудилась тень, мелькнувшая слишком быстро и стремительно. Напрягая глаза, я пыталась разглядеть в метели хоть что-то. Замерла. А через секунду отскочила от стекла. Кофе выплеснулся мне на руку. Не удержав кружку, я выронила её, и она с громким стуком приземлилась на плиточный пол, разлетевшись мелкими осколками. Чьё-то тело глухим ударом врезалось в окно и опять исчезло в темноте. Испуг всё ещё трепетал у меня в груди, и пульс вторил ему. Стекло ограничивало видимость. Я засомневалась в том, что видела, и всё же решила проверить. Выскочив на улицу, щурясь от колкого снега, не раздумывая ни секунды, побежала к окну.

В сугробе, припорошенный снегом, лежал парень с голым торсом и босыми ногами. Хорошо, что хоть в брюках. Действуя на инстинктах, подхватила его под мышки и потащила в клинику. Он издал протяжный стон.

– Давай, здоровяк, – прокряхтела я, – помоги мне немного.

 Его длинные ноги сгребали снег на нашем пути, тем самым замедляя движение. Парень напряг все силы, и мы вместе почти доползли до порога.

– Еще чуть-чуть, – пропыхтела я со сбившимся дыханием. – Тебе больно, я знаю, ты только не отключайся, – говорила я с ним, подбадривая как могла.

Он был в полубессознательном состоянии, кажется, на последнем дыхании он напрягся, и мы перевалились через порог. Я завалилась на пятую точку. В боку кололо, а в груди от холодного воздуха неприятно щемило. Высокий и широкоплечий мужчина не шевелился. Выбравшись из-под тяжёлого мужского тела, я закрыла входную дверь на ключ и вернулась к осмотру пострадавшего. Перевернула парня на бок. На спине в районе лопатки обнаружила пулевое ранение. Если нет сквозного, значит, пуля еще в теле. Врачеванию меня обучал дед. Они с дружками часто попадали в передряги. Ферма деда была далеко от города, и мы обходились своими силами. Я видела разное, и пуля – это не самое страшное.

На полу появились разводы крови. Где-то есть ещё ранение. Мужчина дышал учащённо. Оставив его на полу в приёмной, я сбегала в свой кабинет за пледом. Своими силами я его не подниму. Расстелив плед, не без усилий перекатила на него раненого. Резко дёрнув плед на себя, чтобы заставить вес скользить по полу, спровоцировала тем самым стон, вырвавшийся из горла мужчины.