Тени Империй - страница 2

– Ты чего такой задумчивый? – Фёдор плюхнулся рядом, отхлебнув из фляги. – Война, она такая. Либо сломает, либо закалит. Ты уж выбирай, парень.

Алексей усмехнулся, но ничего не ответил. Он не знал, что выбрать. Не знал, сломает ли его эта война или сделает кем-то другим. Но амулет в его кармане пульсировал, как живое сердце, и тени шевелились у ног, словно знали больше, чем он сам.

Баржа плыла по чёрной воде, унося его прочь от горящего города. Пепел всё падал, покрывая палубу тонким слоем, и Алексей вдруг заметил, что он не просто серый – в нём мелькали искры, крохотные, как звёзды. Он протянул руку, поймал одну, и она обожгла пальцы, оставив на коже слабый след – символ, похожий на тот, что был на амулете.

– Что за чертовщина… – пробормотал он, но договорить не успел. Тени вокруг него вздрогнули, и на миг ему показалось, что он видит фигуру – высокую, в длинном плаще, с глазами, горящими в темноте. Она стояла на берегу, далеко за дымом, и смотрела прямо на него.

– Фёдор, ты это видишь? – Алексей повернулся к старику, но тот уже дремал, прислонившись к борту. Когда он посмотрел снова, фигура исчезла.

Сердце стучало в груди, как барабан. Алексей сжал амулет сильнее, чувствуя, как тепло разливается по руке. Он не знал, что его ждёт, но одно было ясно: это только начало. Война, тени, Акико – всё это сплелось в клубок, который ему предстояло распутать. Или быть раздавленным им.

Баржа плыла дальше, и пепел падал с неба, как предвестие судьбы.

Баржа скрипела и качалась на волнах, унося Алексея прочь от дымящихся руин Порт-Артура. Ночь опустилась на море тяжёлым покрывалом, и только слабый свет фонаря на носу судна разгонял тьму. Алексей сидел у борта, прислонившись спиной к холодному металлу, и смотрел на свои руки. Тени больше не шевелились – они затаились, как звери перед прыжком, но он всё ещё чувствовал их присутствие. Амулет, спрятанный в кармане, тихо пульсировал, словно напоминая о себе. Он не знал, что с ним делать, но выбросить не решался – слишком много вопросов крутилось в голове, и этот чёрный камень с драконом был единственной ниточкой к ответам.

Фёдор спал рядом, похрапывая и бормоча что-то про самогон и баб. Егор, капитан баржи, молча стоял у штурвала, его борода колыхалась на ветру как флаг. Алексей не спрашивал, куда они плывут – ему было всё равно, лишь бы подальше от огня и криков. Но в глубине души он знал, что рано или поздно придётся вернуться. Не в Порт-Артур, нет – в поместье Волконских, к Григорию, к прошлому, от которого он бежал последние два года.

Он прикрыл глаза, пытаясь отогнать усталость, но вместо сна перед ним всплыли обрывки воспоминаний. Старый дом на холме, окружённый соснами, с облупившейся краской на стенах и скрипучей лестницей. Бабка, сухая, как осенний лист, с глазами, что видели слишком многое. И голос – низкий, хриплый, полный злобы. Григорий. Алексей стиснул зубы, прогоняя образ брата. Он не хотел думать о нём, но память была упрямой штукой.

– Ты бесполезен, Лёшка, – говорил Григорий, ухмыляясь так, что шрам на его брови кривился. – Ни силы, ни мозгов. От тебя в роду один позор.

Алексей тогда молчал. Что он мог сказать? Григорий был старше, сильнее, и магия в нём горела, как пожар – настоящее пламя, что могло спалить всё на своём пути. А у Алексея были только тени – слабые, бесформенные как дым. Бабка пыталась его защищать, но после её смерти всё стало хуже. Григорий выгнал его из дома, бросив напоследок: "Иди, подыхай в порту. Там тебе место". И Алексей ушёл. Два года он таскал ящики, спал на соломе и старался забыть, что когда-то был Волконским. Но теперь, с амулетом в руке и тенями, что слушались его, он чувствовал, что прошлое возвращается.