Первую половину утра вторника Кэт провела в чертежном бюро: она разбирала счета и писала запаздывавшим с оплатой клиентам письма, в которых вежливо, но твердо требовала, чтобы они погасили задолженность. Когда Кэт пребывала в мрачном настроении, ей казалось, что ее работа – не проектировать здания и наблюдать за их возведением, а пытаться удержать баланс между доходами и расходами. Письмо Марвуду по-прежнему лежало на столе, спрятанное между страницами трактата Фреара «Parallèle de l’architecture antique et de la moderne»[3].
Снизу доносились женские голоса, а потом на лестнице послышались шаги – кто-то поднимался в чертежное бюро. В дверь даже не столько постучали, сколько робко поскреблись. В комнату, словно бестелесный дух, скользнула Джейн Эш.
– Прошу прощения, госпожа. Внизу вас ждет Маргарет.
Помянешь черта, и он тут как тут. Маргарет Уизердин, служанка Марвуда, неофициально выступала в роли наставницы Джейн, которую учила ведению домашнего хозяйства, правилам поведения, да и просто жизни. На Генриетта-стрит Маргарет заходила раз в неделю, а то и чаще. Хотя и от Кэт, и от Марвуда эти встречи держали в тайне, оба прекрасно о них знали.
Кэт сдержала раздражение.
– Зачем?
– Она передала для вас посылку от господина Бреннана. Когда Маргарет пришла, Фибс как раз ее принимал. Маргарет велела мне отнести посылку вам.
Кэт поманила девочку к себе, и Джейн подошла с небольшим, перевязанным бечевкой свертком из грубой бумаги, на которой они делали карандашные наброски. На посылке был указан ее адрес. Кэт сразу догадалась, что́ внутри, стоило ей взять сверток в руки.
Отослав Джейн прочь, Кэт разорвала бумагу и вытащила мужскую туфлю – левую, c узким квадратным носком. Этот предмет обуви успел истрепаться и запачкаться, но Кэт поняла, что кто-то выложил за него большие деньги: подобные туфли изготавливают только для джентльменов.
Внутри лежала записка, написанная мелким аккуратным почерком Бреннана.
Вчера бригадир подобрал ее возле мусорной кучи, в которой нашли тело, и оставил туфлю в моем кабинете.
Качество превосходное – наверняка обувь французской работы. Мадам де Борд сказала бы точнее. Похоже, когда туфли были новыми, кожа отличалась удивительной податливостью, однако теперь, забрызганная грязью и покрытая пылью, она сморщилась и затвердела. Подкладка оказалась шелковой, но, впрочем, от нее почти ничего не осталось. Каблук был низким. По замыслу сапожника в качестве завязок выступали две ленты, но на туфле осталась лишь одна, да и та замызганная и потрепанная. На одном конце не хватало кисточки.
Кэт перевернула туфлю. Шов возле носка распустился. В подошве Кэт заметила дыру, а каблук с одной стороны совсем стерся.
Только тогда в голове Кэт подробности убийства начали выстраиваться в единую картину. Расправа с жертвой, похоже, была самой легкой частью предприятия. Судя по беспорядочному расположению ран, убийца колол словно одержимый. Однако затем он обезобразил лицо убитого, снял с тела одежду и забрал все вещи – предположительно для того, чтобы жертва осталась неузнанной. Все это нелегко проделать в сумерках или в ночной темноте. Затем убийца дотащил тело до мусорной кучи и спрятал его там, где оно, никем не замеченное, могло лежать месяцами.
Было ли убийство заранее подготовлено? Сколько людей приводили план в исполнение?
Снизу, из гостиной, послышался смех Маргарет.
