Люди – главная загадка моего двора. Непостоянные, шумные, пахнущие странно и по-разному. Они – источник главных опасностей и… главных неожиданных милостей. И все это сосредоточено в одной их части: в Ладони.
Ладонь человека – целая вселенная. Мягкая или грубая, чистая или в масле, открытая или сжатая в кулак. Она может нести жизнь – кусок хлеба, миску воды, редкий кусочек сыра. Или смерть – камень, палку, удар. Предугадать, что несет приближающаяся ладонь, невозможно. Это лотерея. Риск – основа всех наших отношений с двуногими.
Я наблюдаю. Своего наблюдательного пункта у теплой трубы котельной мне достаточно. Отсюда видно все: подъезды, лавочки, дорожки к помойкам, детскую площадку с ее вечно скрипящими железными зверями. Я классифицирую. Не по именам – имена для людей, я запоминаю их по запаху, походке, звуку голоса и, конечно, по тому, что несет их Ладонь.
Кормильцы. Их немного, но они – маяки надежды. Главная среди них – Старуха Марья Ивановна. Запах ее – лекарственные травы, старая шерсть и что-то сладковато-молочное. Она не спешит. Шаркающая походка. Ее Ладонь… Ее Ладонь знакома. Она не тянется резко. Она появляется из кармана старого халата медленно, держа что-то на открытой, морщинистой, но чистой поверхности. Чаще всего – остатки каши, тушеных овощей, иногда крошечный кусочек вареной курицы. Она ставит еду на чистый картон или в старую, но вымытую крышку от банки. И стоит рядом, не двигаясь, смотря куда-то вдаль, пока я ем. Не пытается погладить. Не говорит громко. Просто стоит. Ее молчаливое присутствие – часть ритуала. «Кормильцы – как солнце. Их нельзя торопить. Они приходят по своему расписанию. Но когда приходят – это закон. Закон маленькой щедрости.»
Шумные. В основном – Дети. Стайки их появляются после обеда, как саранча. Запах пота, сладкой ваты, пластика. Звук – визг, топот, грохот. Их Ладони… Ох, их Ладони! Они мелькают, как крылья испуганной птицы. Могут бросить кусок булки, а через секунду – камень или комок грязи. Могут протянуть руку, крича: «Кис-кис-кис!», а когда я, движимый глупой надеждой, сделаю шаг навстречу – завизжать и махать руками, как будто я огнедышащий дракон. Их движения резкие, непредсказуемые. Их интерес к нам, котам, поверхностный и жестокий. Как интерес к заводной игрушке, которую можно толкнуть палкой. «Шумные опасны своей непредсказуемостью. Их ладони – это ловушки. Иногда с приманкой, иногда – с болью. Лучшее, что можно сделать – держаться от них на расстоянии брошенного камня. Или на высоте забора.»
Опасные. Их два вида. Первый – Дворник. Запах его – табак, дешевый одеколон и пыль. Его Ладонь всегда держит Метлу. Или Лопату. Иногда – Шланг. Его Ладонь – это орудие труда и… войны. С грязью. С опавшими листьями. С нами. Он не кормит. Он разгоняет. Его цель – чистый, безжизненный асфальт. Нас он видит, как часть мусора, который нужно смести. Его Ладонь, сжимающая черенок метлы, – это сигнал к отступлению. «Дворник – стихия. Как ветер или дождь. Его не переубедишь. Его можно только переждать в надежном укрытии.»
Второй вид Опасных – Пьяные. Их запах невозможно спутать ни с чем: резкий, кислый, перегаром и чем-то больным. Их походка шаткая, голос громкий и невнятный. Их Ладони… Их Ладони – самое страшное. Они могут быть ласковыми – попытаться схватить, прижать, стиснуть так, что кости затрещат. Могут быть агрессивными – размахивать, толкать, бить просто так, от скуки или злости. Их настроение меняется мгновенно. От глупого сюсюканья до ярости. Их нужно чуять за версту и обходить десятой дорогой.
