Василий растерялся. Он и думать забыл про Гришу и был погружен в мысли совершенно в другой плоскости происходящего, нежели полуголый сосед.
– Да я это…да, всё нравится, – наконец выдавил он, – спать очень хочется.
– О, ночные смены, они такие, – закивал Гриша, – ну ты отсыпайся, да, всхрапни хорошенечко, а я пойду сейчас наружу.
– Наружу? – Василий очнулся от сонливости.
– Ну да, мы ж это, монорельсу ремонтируем, проверяем.
«Монорельс», – подумал Василий, но не стал поправлять «высококвалифицированного инженера».
– А там, что творится, ты не представляешь, – продолжал Гриша, – грязища, топи, а знаешь что самое интересное, оно движется! Если час на месте стоишь, то понимаешь, что деревья и кусты расположение вокруг поменяли! – он выражал искреннее восхищение и постоянно жестикулировал руками, изображая то ли кусты, то ли воду (Василий подумал, что актёр из Гриши никудышний). – И земля – мы строим то над сушей, то над водой – её верхний слой постоянно смещается. Все подпорки крепятся на глубину в два метра, только там устойчивая опора, представляешь?
– Нет, не представляю, – сухо ответил Вася и зевнул, сонливость снова настигала его, – получается, ты работаешь постоянно вне контура?
– Ага.
– Не пугали тебя человеком с оружием, который где-то там?
– Пугали, конечно, а что поделать. С нами чувак ходит, у него калаш, я думаю, нам нечего бояться. Да и откинулся скорее всего тот мужик. Жрать-то там нечего, как я понял. И вода местная вопросы вызывает. Так что нормально всё.
– А ты видел… – Василий не знал, как продолжить.
– Иных? – снова широко улыбнулся Гриша.
– Угу.
– Не-а, их мало кто видел на самом-то деле. Зато все про них рассказывают. Но мои говорят, что когда ближе к оперативной базе работать будем, то сто процентов их повидаем. Они там обитают, – он выдержал небольшую пузу, – в глубине.
–А сколько вас человек в бригаде работает?
– Помимо меня ещё три работяги и автоматчик наш, который не работает ни черта, зато постоянно курит. Чаще всех кивает, когда перед выходом нас инструктируют: не расстёгивать костюм, не оставлять мусора и бла-бла в таком духе. А этот товарищ, стоит нам на километр отойти от контура, сразу же расстёгивает молнию, снимает маску, закуривает. Сидит кайфует, зараза такая, пока мы пашем, – вдруг он замер, – кстати, насчёт «пахать», я опаздываю уже, надо поторапливаться.
После этих слов Гриша поспешно стянул с себя полотенце, покрутил его немного в руке, размышляя о чём-то великом, и, придя в себя, всё же поспешно прикрыл тело, далеко не атлетического сложения, и пошёл одеваться.
***
Последующие дни превратились в монотонную рутину. Василий и сам не заметил, как быстро забыл о череде ошеломляющих открытий, которые сбили его с толку. Он жил размеренной жизнью: спал, ел и работал, пока что только в ночные смены. Из-за этого они почти не виделись с Гришей, а в их редких разговорах преимущество брали глупые шутки соседа и его восторженные отзывы о чудесах Аномалии, где он снова побывал.
Однако возникла проблема, которая была одновременно простой и сложной для человека, – досуг. В то свободное время, которое не занимали работа или сон, заняться было совершенно нечем. Но просто лежать в ожидании следующего этапа в этом бесконечном цикле было уже невыносимо. Библиотеки здесь не было, а развлекательная аппаратура – телевизоры, радио и прочее – присутствовали только у людей с определённым статусом.
