Теория исторического знания - страница 9

Более того, семантические и прагматические характеристики исторических текстов требовали ориентации на настоящее (точнее, на ближайшее или «актуальное» прошлое). Описание увиденного и пережитого самим автором обеспечивало «истинность», а осмысление недавних событий увеличивало пользу истории. Поэтому большинство авторов подчеркивало, что история должна описывать настоящее или ближайшее прошлое. Едва ли не единственное исключение – это высказанное Цицероном в одном из его ранних сочинений («О нахождении») замечание о том, что «история занимается деяниями, находящимися за пределами нашего времени» (historia est gesta res, ab aetatis nostrae memoria remota)[9].

Именно важность «актуальной», «современной» истории подчеркивал Полибий, проводя различие между своей «прагматической» историей, с одной стороны, и генеалогической историей (под которой он подразумевал, пользуясь современной терминологией, этиологические и героические мифы) и историей, посвященной переселению народов, основанию городов и развитию колоний, – с другой. Два последних вида истории относились к отдаленному прошлому, и именно этим, в первую очередь, отличалась от них прагматическая история.

В целом говорить об античной «истории» (в значениях вида знания и фиксирующих это знание текстов) можно лишь с очень большой натяжкой. Если, например, под философией, религией, математикой, моралью как типами знания имелось в виду примерно то же самое, что и сейчас (мы оставляем в стороне конкретное содержание соответствующих видов знания), то под «историей» как видом знания понималось нечто совершенно отличное от современного смысла этого слова.

Значения и смыслы «истории» в эпоху раннего Средневековья во многом определялись римской традицией. Кроме того, некоторые смыслы были восприняты из иудаизма: начиная с эпохи эллинизма, отдельные еврейские авторы стали писать по-гречески и также использовали слово «история». Но поскольку эпоха Средних веков, как и античность, охватывает более чем тысячелетний период, смыслы «истории» существенно менялись на протяжении этого времени, и в позднем Средневековье они уже заметно отличались от античных.

Доминирующие позиции «текстового» значения «истории» в полной мере сохранялись в эпоху христианского Средневековья, особенно в первые века христианства. Поскольку первые христианские историки, хронологически писавшие еще в эпоху античности, просто следовали традициям римской историографии, «история» по-прежнему воспринималась, прежде всего, как определенного рода текст. Например, Сократ Схоластик (1-я половина V в.) писал, что он будет «подчиняться законам истории, которые требуют простого и правдивого изложения».

В некотором смысле позиции «истории-текста» не только не ослабли, но даже укрепились. Во-первых, практически прекратилось обсуждение проблемы разделения истории и «художественной литературы» (поэзии, трагедии и т. д.), поскольку последняя на несколько столетий фактически перестала существовать и, по сути, начала возрождаться лишь в XII–XIII вв. Во-вторых, ввиду исчезновения гражданского ораторского искусства и замены его проповедью, потеряла актуальность и проблема различения истории и риторики (хотя само понятие риторики как правил построения письменного или устного текста / нарратива в целом сохранялось).