В квартире тотчас стало тихо. Бойцы встали с лежащего Ивана, напряглись и передернули затворы автоматов.
– Как ты сказала?
– Антиматерия… – Девушка поняла, что сделала что-то ужасное, нечто такое, что будет иметь последствия.
– Так… – Главный приблизил свою угреватую физиономию к чистенькому личику Настеньки. – Так… И где она, антиматерия?
– Да нет ее… Уже…
– Как так нет? Где же она?
На полу плакал Иван. Он извивался змеей, но сказать ничего не мог, лишь рычал. Собровцы на совесть вбили ему в глотку кляп, сделанный из Настиных колготок.
– Говори, девочка!
– Да выбросили мы ее вчера!
– Так-так! И куда же?
– Да вот здесь, рядом, – Настя кивнула в сторону окна. – В пруд забросили.
– В пруд, который здесь, за домом?
– В него.
Главный вышел в прихожую и некоторое время проговорил с центром о вновь открывшихся обстоятельствах. Когда вернулся, приказал:
– Грузите зверя!
– А девку?
– Девку? – Главный с интересом оглядел Настеньку с головы до ног, оценил маленькую грудь, розовую шею с бьющейся жилкой и крошечную родинку на остреньком носике. Подумал, что зверю повезло. И чего эти сучки в них находят? – Девка пусть пока здесь ночует!
Настя закричала, завыла, чтобы ее тоже забирали, уверяла, что без Ивана она не останется! Девушка отчаянно бросалась на отряд, кому-то даже заехала по жирному затылку, за что в ответ получила короткий удар в челюсть. Она потеряла сознание, рухнула срубленной березкой, да так и осталась лежать на полу разгромленной квартиры. Задержание террориста прошло без особых эксцессов.
Его допрашивали в специальном изоляторе ФСБ:
– Фамилия?
– Ласкин.
– Имя, отчество?
– Иван Диогенович.
– Год рождения?
– Тысяча девятьсот семьдесят пятый.
– Национальность?
– Русский.
– Вероисповедание?
– Агностик.
Ивана допрашивали уже в шестой раз. Приводили в специальный бокс, приковывали мощные руки к столу, а вопросы задавали через микрофон. Он понимал, что за ним наблюдают через камеры, а разговаривают с помощью микрофона, искажающего голос.
– Последнее место проживания?
– Улица Стрелковая, дом четырнадцать, квартира девять.
– Город?
– Москва.
– Страна?
– Россия.
– В каком государстве проходили террористическую подготовку?
Иван поднял глаза к камере:
– Не понял?
– Кто учил вас подрывному делу?
– Вообще я учитель физкультуры. В девятнадцатой школе. Можете позвонить, там у нас директором Мила Прохоровна.
– Ваше настоящее имя?
– Я из России никогда не выезжал.
– Отвечайте на вопрос!
– Иван Диогенович!
В динамике скрипнуло.
По ту сторону допросной находились двое. Майор и полковник. У обоих умные лица, оба бросили курить два года назад.
– Ну лох же, товарищ полковник! – резюмировал майор. – Но лох здоровенный! Наши вчетвером его еле положили!
– Что, действительно за пределы России никогда не выезжал?
– Даже в Прибалтике не был.
– Ну а Чечня, Кавказ?
– Да мы по часам его жизнь знаем!
– А чего у него морда такая звериная? А фамилия жидовская!
– А он приемный… Его наш, я имею в виду советский, полевой хирург усыновил. Тогда, давно еще! В горячей точке подобрал, привез в Россию. Из Афгана…
– Может быть, – соображал полковник. – Может быть, оттуда ноги растут? Проверяли хирурга?
– Никак нет…
– Проверьте!
– Восемь лет назад в автокатастрофе погиб. Вместе с женой. Этот только живой остался. Был пристегнут. Может, тогда головой шандарахнулся? Его потом опекала жена Айвазяна. Эта… Мила Прохоровна.
– Еще один зверь!
– Зверь-то он зверь, но генерал. В разведке. Действующий.
