– И что это за знание?
– Я не знаю всей правды, – призналась Елена Петровна. – Сергей не успел рассказать мне всё перед арестом. Но он говорил, что ответ скрыт в картинах и в дневнике его деда. Что нужно смотреть не на то, что изображено, а на то, что отражено.
В этот момент в зимний сад вошла Елена Дементьева. Увидев Андрея, она улыбнулась и подошла к ним.
– Доброе утро, – она поцеловала Елену Петровну в щёку и кивнула Савину. – Извините за опоздание, пробки.
– Ничего, мы только начали, – Савин указал на свободное кресло. – Елена Петровна как раз рассказывает мне о философии Александра Орлова и его коллекции.
– О теории отражений? – заинтересованно спросила Лена. – Я читала об этом в архивных материалах. Довольно необычная концепция для коллекционера того времени.
– Ты знаешь об этом? – удивился Савин.
– Я журналист, специализирующийся на истории искусства, – напомнила Елена. – Когда готовила материал о возвращении коллекции Орловых, изучала всё, что могла найти о её создателе. Александр Орлов был известен своими эксцентричными взглядами на искусство. Он считал, что настоящий портрет – это не просто изображение человека, а своего рода магический артефакт, сохраняющий частицу его сущности.
– Именно так, – кивнула Елена Петровна с одобрением. – Вы хорошо осведомлены, молодая леди.
– Но это всё метафоры, верно? – Савин переводил взгляд с одной женщины на другую. – Философские рассуждения о природе искусства?
– Для большинства – да, – согласилась Елена. – Но для Александра Орлова это была реальность. Он действительно верил в то, что говорил. И, судя по его дневникам и письмам, проводил какие-то эксперименты, связанные с этой теорией.
– Эксперименты? – Савин нахмурился. – Какого рода?
– Никто точно не знает, – пожала плечами Елена. – Большинство его записей утеряно. Но ходили слухи, что он интересовался оккультизмом, спиритизмом – как многие образованные люди того времени.
– София тоже увлекалась этим, – неожиданно сказала Елена Петровна. – Сергей рассказывал, что его бабушка была медиумом. Проводила спиритические сеансы, на которых бывал весь цвет петербургского общества.
Савин почувствовал, как разговор уходит в сторону мистики и суеверий – область, в которую он, как рациональный человек и профессиональный детектив, не особенно верил. Но что-то подсказывало ему, что в этих историях могла скрываться важная информация.
– Вернёмся к дневнику, – сказал он, открывая книгу на заложенной странице. – Здесь есть запись о картине "Спящая девушка" Борисова-Мусатова. О том, что София держит в руке зеркальце как символ души, отражающей мир. И о том, что портреты хранят нечто большее, чем просто краски на холсте.
– Да, это была любимая мысль Александра, – кивнула Елена Петровна. – Он считал, что истинная ценность портрета – в том, что он отражает.
– А что, если убийца разделяет эту философию? – задумчиво произнесла Елена. – Что, если он воссоздаёт картины в реальности, пытаясь… я не знаю, высвободить то, что они "хранят"?
– Звучит как сюжет фильма ужасов, – поморщился Савин. – Но в письме действительно есть намёк на это. "Истинная ценность коллекции не в самих полотнах, а в том, что они скрывают."
– Покажите письмо, – попросила Елена Петровна.
Савин достал копию письма (оригинал остался в управлении для экспертизы) и протянул бабушке. Она долго читала, шевеля губами, затем подняла взгляд на внука.
