– Это большое облегчение, – обрадовался я, и он выразил удовлетворение, что успокоил меня.
– Однако… – продолжил доктор.
И уже владевшая мной joi de vivre[8] слегка померкла.
– Однако – что?
Теперь он стал похож на кого-то из малых пророков, который собрался бичевать грехи своего народа, – такое впечатление создавала главным образом борода, да еще брови. Я забыл сказать, что у него были косматые брови. Стало ясно, что сейчас я услышу плохие новости.
– Мистер Вустер, – начал доктор, – вы типичный представитель столичной золотой молодежи.
– О, благодарю вас, – откликнулся я, его слова прозвучали как комплимент, а на вежливость всегда приятно ответить взаимностью.
– И как все молодые люди вашего типа, вы пренебрегаете своим здоровьем. Слишком много пьете.
– Только по особо важным поводам. Вчера, например, мы с приятелем отмечали счастливый конец, увенчавший его юные грезы любви, и, возможно, я немного перебрал, но такое случается редко. Меня так и зовут: Вустер – Одно Мартини.
Мергэтройд оставил без внимания мою мужскую откровенность и продолжал:
– Вы слишком много курите. Очень поздно ложитесь спать. Мало двигаетесь. В вашем возрасте вам следует играть в регби в команде выпускников вашей школы.
– Я учился не в Регби[9].
– А где?
– В Итоне.
– А-а, – произнес он пренебрежительным тоном. – Короче говоря, вот какова картина вашего здоровья. И вот как вы подрываете его всеми возможными способами. В любой момент может наступить полный коллапс.
– В любой момент? – содрогнулся я.
– В любой. Если только…
– Если только?
Тут, судя по всему, он подошел к главному:
– Если только вы не оставите тот нездоровый образ жизни, который ведете в Лондоне. Поезжайте в деревню, на свежий воздух. Ложитесь рано спать. И много двигайтесь. В противном случае я не ручаюсь за последствия.
Я ужаснулся. Когда врач, пусть даже и с бородой, говорит вам, что не ручается за последствия, это уже серьезно. Но я не поддался панике, поскольку уже понял, как последовать его совету, не подвергая себя мучениям. Таков он, Бертрам Вустер. На ходу соображает.
– А если я поеду к своей тетушке в Вустершир? – спросил я. – Это благотворно скажется на моем здоровье?
Мергэтройд задумался, почесывая нос стетоскопом. Во время нашей беседы он то и дело чесал нос стетоскопом – видно, был сторонником свободы чесания, как Барбара Фритчи. Поэт Нэш, несомненно, почувствовал бы к нему симпатию.
– Не вижу причин возражать против того, чтобы вы пожили у своей тети, если там подходящие условия. Где именно в Вустершире она живет?
– В окрестностях города под названием Маркет-Снодсбери.
– Там чистый воздух?
– Туда экскурсантов привозят специально подышать.
– И вы будете вести там спокойный образ жизни?
– Почти растительный.
– Будете рано ложиться спать?
– Непременно. Ранний обед, тихий отдых с хорошей книгой или кроссвордом и отход ко сну.
– Тогда поезжайте.
– Отлично. Я сейчас же созвонюсь с ней.
Я имел в виду мою добрую и достойную тетю Далию – не путать с теткой Агатой, которая жует битые бутылки и, как всерьез подозревают, на полнолуние превращается в оборотня. Тетя Далия, добрая душа, в молодые годы частенько выезжала в поля в рядах охотничьих обществ «Куорн» и «Пайтчли» и не хуже других умела травить лисиц и орать «Ату! Ату ее!». А если когда и превращалась в оборотня, то, конечно же, в веселого и озорного, с которым пообщаться одно удовольствие.
