Колька раскрыл тетрадь, дабы аккуратно разобрать на листочки, и замер, а рот сам раскрылся от изумления. Весь разворот был разукрашен формулами. Коля перевернул страницу, но формулы захватили и её. Нагло расползлись по бумаге, заполонили почти всю тетрадку. В этом Колян убедился, перелистнув страницы.
– Ничего себе! – присвистнул Колька, – тетрадку подменили. Чистенькую вытащили, а никому не нужную, исписанную, подсунули. Интересно, чья это?
Колька посмотрел на обложку и рот разинул. А потом долго не мог закрыть, потому что просто забыл о нём. А забыл, потому что на обложке чёрным по белому, вернее, синим по розовому было аккуратно выведено: «Тетрадь для самостоятельных и контрольных работ по физике ученика 7 «Б» класса Никитина Николая. Слегка успокоив запутавшиеся мозги, усмехнулся и, обнаружив разинутый рот, захлопнул его. Потому что было две неправды. Первая – у них не было тетрадей по физике. То есть, тетради, конечно, были, толстые, у каждого своя, а специальных для контрольных не было. Контрольные писали на листочках.
Во-вторых, у них вообще не было розовых тетрадей. Тетради закупал родительский комитет на весь класс, и были они синие, а розовой не было ни одной.
Пошутили… Кто же шутник такой? Надо бы найти и поблагодарить… по шее… чтобы неповадно было. По почерку можно вычислить. В детективах всегда по почерку преступников узнают. Знакомый почерк. Точно, видел где-то. Тем хуже для шутника.
Перевернув страницу, Колян обнаружил раздражённую двойку. Двойка! Конечно, двойка. На большее фантазии не хватило. Козлы. Четвёрки пожалели. Им-то что? Не рассыпались бы. Перевернул ещё два листа и наткнулся на четвёрку.
Вот те и на! Накликал. Ну, это уж полное издевательство. Четвёрок по физике отродясь не было. Тройки вымученные случались. А четвёрки… Поймаю – точно шею намылю.
– Кто? – вопросил Колька, передвигая Кузначику тетрадь.
– Что «кто»? – не понял товарищ.
– Писал кто?
Кузнечик поправил указательным пальцем очки и вперился в тетрадку.
– Почерк, вроде, знакомый.
– Во, во! И мне знакомым показался. Светка?
– Свет! – Кузнечик повернулся к задней парте, – Дай тетрадку по физике.
– Зачем тебе? – Светка, словно линкор, ощетинилась всеми орудиями, ожидая подвоха.
– Я пробку, что в стакане болтается, не зарисовал.
– Что, что?
– Закон Архимеда, – уточнил Колян.
– Ага, Архимеда. А ты всё так аккуратно пишешь.
– И рисуешь классно. Разноцветными фломастерами.
Светка обалдело смотрела то на одного, то на другого. А рука сама выуживала из сумки тетрадку.
– Только, будете задачку списывать, поменяйте что-нибудь. А то Рудольф ругается.
– Да на кой нам, – попытался возразить Кузнечик, прекрасно понимая, что ему не поверят.
Колян пхнул его в бок:
– Она! Смотри!
– Похоже… Хотя, нет.
– Да она, говорю. Смотри, как букву «ве», объём, пишет. И цвет тот же.
– Цвет, цвет… Ручку и сменить может. А вот «Задача» не так написано, и номер пишет по-другому, и… Смотри, смотри! Знак равенства – у неё ровненький, а у тебя – в раскорячку.
– Это почему же у меня? – обиделся Колян.
– Ну, в твоей тетрадке.
– Да не моя она, сколько говорить можно!
– Не твоя, не твоя. А почерк всё же знакомый.
– Вот и я о том же.
– Откройте дневники и запишите задание, – втемяшился в их дискуссию голос исторички.
Коля открыл дневник.
– Куда писать то? – близорукий нос Кузнечика чуть не уткнулся в правую Колькину руку.
