Несчастье же, по мнению «столиков» по всему миру в этот вечер, заключалось в другом – соседям просто не посчастливилось урвать лишний кусок удовольствия, как сегодня им. А вовсе не в страданиях, которые и были результатом такого мнения. Которые уже когда-то и где-то приводили к печальному финалу. Снисходительному обществу претила память о неприятном. Оно не хотело понимать масштабов собственных захоронений, его размаха у привычных «стоек», в умах и «шалостях».
Однако вернемся к нашему персонажу. Ему, в отличие от миллионов, уже «подана рука». Супруг Людмилы уже не боится. Он симпатичен, не так ли? Потому коллега Бочкарева и получил звание «героя», правда, всего лишь романа, что, замечу, предпочтительнее, нежели от власти. Герой не должен страницам ничего. Помните слова пажа? «Если вы героиня романа, вам уже ничего не страшно». Герой же власти обязан последней. Герою в бою обязаны спасенные. Вы сообразили уже цепочку, да, пожалуй, цепь… а, может, оковы? Ведь обязанность – форма страха, чего и так хватает, скажем, Виктору. А потому давайте освободим и его, подарим «бесстрашие» – вот так, запросто, одной строкой. Но не сейчас, а где-нибудь… на набережной. В конце концов, согласитесь – друзья оба классные парни.
Итак, к зеркалу.
Самсонов, придя ночью, знал, что завтра жены не будет, и это преимущество использовал сполна. Сон был крепким. Утром, как мы уже видели, поразмышляв на отвлеченную тему, он слонялся по квартире в ожидании обеда, после которого Бочкарев с Галиной обещали разделить прогулку молодоженов к острову «Юности». Нет, нет, это не метафора – такой остров действительно существует не только в грезах каждого, но и в Иркутске, на Ангаре. Если же читателю таежный город покажется далеким – он ошибается. Этот город очень близок любому, как и размышления людей, живущих в нем.
Но что же Бочкарев? Друг Самсонова, напротив, ворочаясь всю ночь, так и не уснул, мучился. Таков уж был Виктор. Он никогда не планировал «финалов» и загулов – всё происходило само собой. Как никогда не отзывался на приглашения, если компания была незнакома. И терпел незнакомых, точнее незнакомок, только в ситуациях, подобных вчерашней.
Все усилия последние годы Виктор направил на комфортный быт – ясный и размеренный. А главное – предсказуемый. Сторонясь неожиданностей, но полагая, что от некоторых увернуться нельзя, терпел, страдая… как было замечено. Сам же не искал. Однако, жизнь, угадав слабость, поставляла неожиданности, уже не спрашивая.
Он понимал это, однако усилий «ограничить» и сторониться не оставлял. К примеру, Виктору были неприятны даже тень надменности в человеке, всего лишь намек на довольство положением или просто неискренность. Качества, склонные вертеть не столько хозяином, сколько компанией, ее настроением, навязывая выбор – ставить нарушителя на место или не замечать. А значит, портить вечер в любом случае.
Среди приятелей были люди разных манер и увлечений – в большинстве поклонники альпинизма: работяги с авиазавода, врачи, коллеги по холостяцкому обороту и даже пилот – всех объединяла любовь к вершинам. До самозабвения. Последнее Виктор не разделял. Но в упорстве и риске, свойственных большинству «альпинистов», Бочкарев находил особую привлекательность. К тому же импонировала немногословность людей такой породы, некое одиночество среди своих, что в избытке давали горы. Думаю, многие разделят столь полуинтимное чувство, узнавая себя. Что поделать, он нуждался и в этом.
