- Я бы не врала!
- Поди пойми, что творится в твоей голове, - сердито сказал Богдан. – Но ты так и не поведала, что собираешься делать со всем этим.
- Да не знаю я! Для меня это такой же шок, как для тебя, Моджеевский! Я еще утром жила с уверенностью, что мне ребенка как-то делить с Димкой, раз я развожусь. А теперь я... я не понимаю! Надо тест, наверное, сделать, чтобы точно... хотя, блин, ну куда точнее... мне Женя твое фото детское показала, и ясно, почему Роман заметил... слепой бы не заметил... Господи, я не представляю, как я не заметила!
- Ну у тебя же не было моего детского фото, - ухмыльнулся он.
Эта ухмылка ее добила.
Она резко вскинула подбородок и выпалила, ткнув пальцем в его грудь:
- Не было! У меня вообще ни черта не было. И кажется, и теперь нет. Только ребенок. И да, я была уверена. Одна ночь, знаешь ли, при регулярной половой жизни с постоянным партнером кажется погрешностью. И уж точно не тебе меня судить, ты сам говорил, что все совершают ошибки. Я за свою могу расплатиться, я платежеспособна.
- Не городи чепухи! – одернул ее Моджеевский. – Ты уже наворотила. Завтра поедем тест сдавать.
- Как скажешь, - мрачно буркнула она. – Я поищу лабораторию. Или сам реши... ты личность популярная, наверное, лучше, чтобы о тебе меньше знали.
- Ты всерьез полагаешь, что мне есть до этого дело?
- Скандал, Богдан. Будет скандал.
- Хватит! – рявкнул он. – Я в курсе, что ты думаешь обо мне. Я впечатлен, что отцовство Андрея – погрешность. Но единственную отговорку, которую я готов принять – это покой ребенка. Все остальное даже слушать больше не буду. Выбирай любую лабораторию. Можешь несколько, для надежности. Мне – все равно! Сколько и какие, уяснила? А теперь иди в дом! Холодно.
- Лучше отвези нас домой. Я не смогу сейчас пить чай.
Моджеевскому тоже было не до чая. Пока Юлька пряталась в детской, прикрываясь сборами Андрея, Богдан стойко выдерживал тяжелые взгляды отца, которые тот, не скрываясь, кидал в его сторону.
- Потом! – буркнул он, поймав его очередной вопросительный взгляд, и сам ретировался в поисках Юльки.
Та по-прежнему суетилась вокруг сына, неожиданно раскапризничавшегося, за ней молча наблюдали Женя и притихшая Лиза. Завидев Богдана, она подлетела к нему и взволнованно защебетала:
- Бодь, ну скажи им! Зачем им сегодня уезжать?
- Затем, что им надо домой, - отрезал Богдан, и Лизка, то ли уяснив, наконец, эту элементарную истину, то ли почувствовав, что воздух слишком наэлектризован чем-то совсем не радостным, отступила обратно к Жене.
Юля на него не смотрела. Продолжала уговаривать сына надеть комбинезон, тот сердился и, возмущенно лопоча что-то на полумарсианском, тыкал пальцем в сторону двери. В конце концов сдавшись, его нерадивая мать повернулась к Богдану и ровно проговорила:
- Он требует мяч. С собаками играл. Принеси, пожалуйста... я не знаю где...
- Я знаю! – пискнула в ответ Лизка и рванула из комнаты, оставив троих взрослых и одного ребенка вместе.
- А где наша шапка? – отстраненно спросила Юля у Жени.
Шапка обнаружилась на комоде. Богдан протянул ее Юле и наклонился к Андрею. Несколько мгновений пристально вглядывался в его сердитое сейчас личико. Мальчик притих и тоже заинтересованно смотрел на взрослого, чем воспользовалась Юлька и быстро натянула на мелкого комбинезон.
- Домой поедем? – спросил Богдан Андрюшку.
- Поедем, - согласился тот и тут же повернулся к матери: - А где дождь?
