- Для этого у тебя есть Лиза. Ну и, походу, теперь еще и Андрюха, - весело рассмеялся Моджеевский-младший. – А мы сами разберемся.
- Почему-то я даже не сомневался, - следом за ним рассмеялся Моджеевский-старший. – Ты фамилию-то мелкому когда менять планируешь? Не тяни, это важно!
- Со сроками определяться будут адвокаты.
- Ну, правильно, конечно, - удовлетворенно крякнул Роман Романович и принялся с аппетитом жевать, кажется, осознавая, что его-то жизнь точно приходит в полную гармонию.
Официант занес к ним блюдо с устрицами и бутылку его любимого вина, потому утверждать, что это не так, не рискнул бы и самый смелый. А Роман, взглянув в окно на солнечный свет, задумчиво проговорил:
- У нас с тобой карма. Умудряемся делать детей сестрам Малич именно тогда, когда это кажется уже невозможным. Судьба нас любит.
Услышав столь оригинальное умозаключение, Богдан прыснул.
- Не говори это больше никому, - сказал он, отдышавшись. – А то решат, что у тебя ранняя деменция.
- Дык я ж не кому попало, я – тебе. Ты-то понимаешь!
- Ну вот и не развивай тему. Хватит и того, что наши родственные связи слишком запутаны, чтобы сходу в них разобраться.
- В это даже я вникать отказываюсь. Когда до меня дошло, на кого Андрей похож, я думал, у меня мозг взорвется... - легко пожал плечами Роман Романович. – Ты мне его на выходные привезешь-то? Ну, если других планов нет...
- Вряд ли я пока имею право распоряжаться временем Андрея, - развел руками Богдан, - но я поговорю с Юлей.
- Согласен. А вообще еще хорошо, что его реально Андреем зовут. А не... сам знаешь. Горе ты... луковое.
- Как Юля назвала, так его и зовут, - усмехнулся Моджеевский-младший, - я при чем?
- Ну, как показывает опыт, ты-то как раз и при всем, - Роман Романович еще с минуту помолчал и наконец проговорил, будто бы ставя некую черту во всем их разговоре: - А матери когда скажешь?
С Богдана вмиг слетела вся его веселость.
- Чем позже она узнает, - хмуро ответил он, - тем будет лучше для всех.
- Не то, чтобы я тебя не понимал... но она все-таки... бабушка.
- Нет! – отрезал Богдан. – Она моя мать, но ни черта она не бабушка.
Роман даже в лице изменился, оторопело глянув на сына.
- Как это?
Младший Моджеевский некоторое время молча вертел вилку на скатерти, не глядя на отца. Он все еще злился на мать за то, что она сделала Юльке, и откровенно не знал, сможет ли когда-нибудь начать относиться к этому иначе.
- Десять лет назад все наворотили, - медленно сказал Богдан, по-прежнему не поднимая взгляда. – Но если бы не она… Понимаешь, она влезла. Я очень долго не знал, мог и вообще не узнать. Но она влезла. И продолжает лезть до сих пор. Мне плевать на ее истерики, которые она закатывает мне. Но я не могу позволить, чтобы она снова изводила Юлю.
- Она изводила Юлю... – медленно повторил за ним Роман, пытаясь врубиться, что это значит.
Впрочем, не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы вникнуть и принять с первого раза. Ему ли не знать? Нина ведь и Женю когда-то пыталась покусывать по мере сил, но Женя всегда была достаточно разумной, чтобы все понимать. И еще она была взрослой, в отличие от Юльки. Юльки, которая как Бодька. Они одинаковые. Дети.
Моджеевский-старший давным-давно уже считал семью Маличей – своей. И это скорее он еще должен был вписаться в их жизнь, чем они в его. Маличи состояли из своих шестеренок и зазубринок, которые стоило учитывать всегда, потому что, полюбив одну Женю, Роман, так уж вышло, научился воспринимать ее отца и ее сестру – частью ее.
