Богдан поставил, наконец, стакан на стол и усмехнулся:
- Ну я бы мог, конечно, тебе напомнить, что у тебя и собственный подобный опыт имеется. Но не стану. Так уж и быть – поздравляй!
- То есть, тот факт, что ребенок твой, – тебя скорее радует, чем заставляет думать, как бы отмахаться? – поинтересовался Роман на всякий случай для верности.
- А тебя бы сильно остановило, если бы у Жени, например, был свой ребенок? – недолго думая, брякнул Бодя.
- Значит, для тебя вопрос даже так стоит? – едва ли удивившись, но все-таки уточнил Роман. – Нет, меня не остановило бы. Мы с Женей уже слишком взрослые были, и оба с опытом. Но у тебя другая история. У вас с Юлей... другая история. Юля – Женина родная сестра... И она дочь Малича, моего тестя. Такая же, как Женя... надеюсь, ты понимаешь, что это все слишком серьезно, чтобы относиться к Юле так, как ты относишься к остальным женщинам? Это уже касаться будет не только тебя, но и нашей семьи.
- Я, конечно, подозревал, что ты не ради моего желудка приехал, - весело усмехнулся Богдан. – Но если ты продолжишь в том же духе, то рискуешь услышать от меня какую-нибудь грубость.
- Бога ради, не стесняйся, излагай, - откинувшись на спинку дивана, заявил Моджеевский-старший. – Но предупреждаю, что с Юлькой роман ради романа затевать не стоит. А в остальном – я прекрасно помню, что ты вытворял, когда вы расстались в детстве, потому питаю надежды.
- Ни я, ни она уже давно не дети, - пожал плечами сын. – Мы, конечно, накосячили. Но ты сейчас так говоришь, будто ты Юлькин отец, а не мой.
- Это ты еще просто с Никитичем не разговаривал. Планируешь?
- Планирую, - кивнул Богдан и хохотнул: - Хотя мне кажется, он адекватнее тебя.
- Ну это ты ему омлет не жарил. И на кухне его не пылесосил.
Рядом с ними замельтешил официант, расставляя заказанные блюда. Моджеевский-младший, наблюдая за ним, представил себе отца с пылесосом. Картинка вышла абсолютно фантастической, потому что подобного ему и в глубоком детстве видеть не приходилось. А когда они снова остались одни, заявил:
- А я и не буду.
- Ну это мы еще поглядим, - хохотнул Роман Романович и широко улыбнулся сыну. – И сам-один к нему на ковер не ходи, это тебе мой отцовский завет. Бери ее, ребенка, меня можешь прихватить. Я – Женю. Лизку массовкой возьмем... В общем, один – не вздумай. И это тебе повезло, что Маличу Юлин муж никогда не нравился.
- Ну я понял, - в тон ему сказал Богдан. – Когда я подружусь с Андреем Никитичем, я замолвлю за тебя словечко.
- Ну-ну! – хмыкнул отец и взялся за приборы, после чего, отправив в рот оливку из салата, решительно заявил: - Значит, ты планируешь с ней сойтись?
- Я планирую на ней жениться, - получил он немедленный ответ.
- О как! – восхитился Моджеевский-старший и резко посерьезнел: - Тогда объясни мне, пожалуйста, как так вышло... как вышло, что у вас общий ребенок, но у нее есть муж, а ты до сих пор не с ней? Если уж ты все это время... если все эти годы она тебе не безразлична. Почему ты до сих пор не с ней?
Потому что идиот.
Потому что все это время, несмотря ни на что, злился – бесконечно злился – на нее и на себя.
Много лет назад ему казалось, что если ей не надо, то и ему не надо! Он уедет и будет счастлив. Никогда больше не видеть ее, никогда не разговаривать с ней. Он искал всевозможные способы, чтобы не думать о ней, не просчитывать будущее, не вспоминать об утраченном. Только спустя несколько лет он неожиданно для себя понял, что на самом деле ничего у него не вышло. Слишком не знал себя, слишком глупо верил, что отрезано, слишком привык к слепоте.
