- Очень даже турок, - заявил Лёха. – В некотором смысле. Скажи, Реджеп?
- Ага. Царя небесного, - подтвердил Четинкая. – Антонина-ханым, ну мы все, вроде бы. Или еще что-то нужно?
- Тьфу ты, нехристи! – нахмурилась бабка. – Не надо ничего. Ты бы, Реджеп Аязович, повнимательнее смотрел, с кем общаешься. А про Юльку я потом зайду, поговорим еще.
- Поговорим, поговорим, - усмехнулся шеф, подавая старушке миску. – Хорошего вечера.
- И тебе не хворать.
- Иншалла!
С этими словами Реджеп обернулся к другану и выдал:
- Пошли за угол коней заведем, Лёха-эфенди.
- Пошли, бей недоделанный, - радостно отозвался Леха и резво ринулся к воротам.
Еще через пятнадцать минут эта парочка не вполне оформившихся турков заняла кухню первой квартиры первого подъезда дома номер семь по улице Молодежной. Кухня, надо сказать, на придирчивый взгляд Реджепа Четинкаи, шеф-повара ресторана «Соль Мёньер», была, мягко выражаясь, такое себе, но готовки ему и на работе хватало, чтобы проводить много времени у плиты еще и дома. Собственно, гурманом он не был, ел урывками и часто что попало, как и большинство приличных поваров, потому что это только на картинках и в кино все изысканно. А в жизни – изысканность покидает кухню, чтобы оказаться на чужом столе.
Да и пилав сложно назвать изысканным блюдом, скорее сытным и вполне доступным на любой жилплощади, даже той, где печка старая и духовка в ней в принципе не работает. В конце концов, пилав готовят в казане. А у Шефа в загашнике имелось несколько трав, делавших незамысловатую пищу почти божественной. И пока Реджеп колдовал у плиты, разбираясь с рисом, Лёхе было поручено ответственное задание – нарезка колбасы, сыра и овощей.
Пиво было разлито по бокалам и пилось нынче особенно хорошо.
На столе – большой поднос с горой снеков, постепенно уменьшающейся по мере потребления пива.
- Короче, я под колпаком, - весело вещал Реджеп, опуская ролеты, потому как теперь баба Тоня тусила в сарае прямо напротив его окон – темнота ее не пугала и, возможно, она вооружилась биноклем, - она лучше меня знает, когда мне на работу, когда с работы. И постоянно крутится где-то поблизости. Родственников у нее, как я понял, нет, потому следить за ее закидонами некому. Знаешь, если я и думал, что когда-нибудь в моей жизни появится проблемная женщина, то как-то не подозревал, что вот такая.
- Чё? – выдохнул Леха, самым честным образом нарезая колбасу и пытаясь въехать в смысл проговариваемого другом. Но как только Реджеп замолчал, Леха на подсознательном уровне понял – надо вставить свои веские пять копеек, которые и выразились в самом многозначительном вопросительном слове.
- Да я про старуху, - Шеф повернулся к нему и развел руки в стороны: - Я вызываю ее живейший интерес. Кстати, может, мы тебя с ее соседкой познакомим. У которой воспитание Никитича. С тебя не убудет, а мне тут как-то жить, и она не отстанет.
- Э-э-э-э! – замахал на него руками Леха. При этом в левой руке он держал нож, намереваясь за секунду до этого перейти к нарезке сыра. – Я тут при чем? Какая соседка! Какой Никитич! Иди ты вместе с воспитанием!
- То есть облегчать мне жизнь мы не будем?
- Мы – тебе? – рассмеялся Леха. – Ты не путай личную шерсть с государственной, как говорила моя бабка. И вообще у меня Мирослава.
- Ну, в конце концов, это ты меня сюда поселил, а мне и у тебя жилось неплохо, - проворчал Реджеп и отвернулся к плите. Вермишель как раз достигла нужной степени прожарки. Глоток пива и за рис. – Перед Новым годом вечно маразм. С меню засада, пуассонье руку сломал и на больничный ушел... да даже и выйдет – как скоро сможет полноценно работать? Кондитера администрация так и отказывается брать, потому я пляшу все танцы мира… Дочка хозяина на мою голову свалилась, цепляется на каждом шагу, Хомяку жалуется... Жюли... чтоб ее… пишет… зовет к себе, хочет поговорить... Еще и соседская бабка в засаде.
