Я отворачиваюсь в сторону в жалкой попытке бегства. Проклятье, он пробрался мне под кожу, пролез в сердце, и мне необходимо изгнать его оттуда.
– Эй, – зовет он.
Я лежу, отвернувшись, тяжело дыша. Подкатывают слезы.
Я потрясена до мозга костей.
– Андерсон.
Через силу смотрю на него. Мне нравится, когда он называет меня так – игриво и беспечно… а не серьезно и эмоционально, под стать моим чувствам. Его глаза пару мгновений удерживают мой взгляд, и, словно прочтя мои мысли и точно зная, что мне нужно в этот момент, он говорит:
– Для старой наседки ты классно трахаешься.
Вот уж чего я точно не ждала. Я хмыкаю, потом улыбаюсь, потом меня неудержимо разбирает смех. О господи! Этот мужчина меня убивает. Глядя в потолок, захожусь хохотом.
– Только ты мог такое ляпнуть!
Не в силах больше удерживать себя на весу, он падает на меня и тоже хохочет.
Покидает мое тело, снова целует, потом вскакивает и идет в ванную.
Все мое существо продолжает пульсировать от пережитой встряски, и ощущение по-прежнему такое, будто я зависла на краю безумия. Я лежу в темноте, никак не могу отдышаться, и во мне бушует ураган эмоций. Я удовлетворена, вся такая сытая и сонная, но где-то в потаенном уголке сознания засела колкая иголка страха. Я торопливо отталкиваю ее прочь.
Тристан появляется из кухонного уголка – есть такой в моем номере – и протягивает мне стакан с водой:
– Вот, держи.
Я привстаю, опираясь на локоть, и принимаю его с благодарностью:
– Спасибо.
– Ну, вот ты и охрипла оттого, что всю ночь стонала: «Тристан!» – Он небрежно пожимает плечами: – Это самое малое, что я мог сделать.
Смеюсь в ответ:
– Гордишься собой?
Он упирает руки в бока и выпячивает грудь. В эту минуту, разнеженный, он совершенно естествен – и настолько же красив.
– Честно? У меня будто крылья выросли.
Я улыбаюсь ему и похлопываю по кровати рядом с собой. Этот мужчина такой внезапный – словно в нем уживаются два разных человека. Внешне, всему миру напоказ, он жесткий, но стоит ему раздеться передо мной, как открывается совсем другая его сторона. Этот Тристан куда привлекательнее, и я задумываюсь, многим ли случается видеть эту сторону его личности.
– Вот и гордись на здоровье: ты произвел на меня глубокое впечатление.
Он забирается в постель, ложится рядом, сграбастывает меня в охапку, и я пристраиваю голову ему на грудь.
– И вот что, пока ты не надумала выгнать меня через два часа, – предупреждает он. – Утро у меня свободное, так что я останусь в этой постели, пока все не свалят на конференцию, а потом уйду, – и целует меня в макушку.
– Но, если ты останешься, – шепчу я, – я же не смогу притащить в номер другого своего любовника, чтобы быстренько перепихнуться до завтрака!
Он опускает руку и с вывертом щиплет меня за сосок.
– Заткнись, иначе я затрахаю тебя до комы!
Я заливаюсь смехом и ерзаю, пытаясь вывернуться из его хватки.
– Ты и так уже это сделал!
– Ничего, могу повторить.
Группа смеется над словами лектора, который расхаживает по залу.
Сейчас три часа дня, и хоть мне и неохота это признавать, но Марли была права: конференция оказалась именно тем, что мне было нужно. Я чувствую себя посвежевшей и заряженной энергией – и, конечно же, по большей части обязана этим своему ночному компаньону. Но в любом случае это сработало.
Я достигла того, что стремилась обрести, – чистого и незамутненного разума. Готовности собраться и совладать со следующим полугодием. И даже мелькает мысль заранее записаться на следующую конференцию, которая состоится через год, чтобы еще и скидку получить.
