Не отпуская меня, Илья Александрович устраивается в кабинке, и мы спускаемся. Я не решаюсь открывать глаза. Знаю прекрасно, чувствую, что мужчина смотрит мне в лицо. А так как сижу вплотную, считай, у него на коленях, то чувствую и его тяжёлое дыхание, и каждое перекатывание литых мышц, и каждое невесомое движение пальцев.
То сжимает, то очерчивает ими невидимые узоры, но касается, словно невзначай, открытых участков моей кожи. То смахнёт с лица выбившийся из-под капюшона локон. То проведёт по скуле.
Каждое его прикосновение подобно микроразряду тока. Я держусь из последних сил. От любопытства и предвкушения сводит живот. Что он сделает дальше?
Лютаев проводит пальцем по моим иссохшимся губам, слегка надавливая, и от удивления я издаю крошечный стон. Одновременно происходят две вещи: я распахиваю глаза и делаю судорожный вдох ртом, отчего палец мужчины мягко проникает внутрь. О мой бог!!!
Вкус его кожи – терпкий, чуть солоноватый – расползается по рецепторам, и я сглатываю вязкую слюну, глядя в потемневшие глаза моего спасителя.
Он надсадно и часто дышит, черты лица заостряются, чёрный горящий взгляд сосредоточен на моих губах… на его пальце, мягко проникающем и скользящем по языку. Как же чертовски неправильно происходящее!.. И как же это чертовски правильно!..
Лютаев прижимает меня теснее. Так, что я ощущаю ягодицами его твёрдость. Ту самую дубинку, которую лицезрела в бассейне! Боже, боже, божечки! Я поняла! Я просто упала и разбилась в лепёшку!
– Чёрт, – выдыхает Илья Александрович и достаёт палец, проводя влажным кончиком по моим губам. – Чёрт.
Он быстро ставит меня на ноги и поднимается сам, и до меня доходит, что мы на уже на нижней станции. С глупой улыбкой плетусь за ним до стоянки такси.
– Мы возвращаемся домой, – ставит меня в известность Лютаев. – Остальные приедут позже, когда нагуляются.
И мне бы возмутиться, но я покорно забираюсь на заднее сиденье и с замиранием сердца жду, куда решит сесть сам Лютаев: со мной или рядом с водителем.
Мужчина не разочаровывает меня своим выбором.
9. Глава 9.
Лютаев хлопает дверью и говорит водителю:
– Трогай. – А потом поворачивается ко мне. В его глазах, направленных прямо в мои, горят незнакомые мне эмоции. – Ты в порядке?
Что именно он подразумевает под своим вопросом? В порядке ли я, натерпевшись столько страха? В порядке ли я, пережив самый волнительный и интимный момент в своей жизни? Что именно «в порядке»?
– Я не знаю, – честно отвечаю ему. – Я очень испугалась, но теперь, пожалуй, я в норме.
– Хорошо, – удовлетворённо кивает Лютаев. – Признаться честно, на короткое мгновение я и сам испугался. Стоило только увидеть тебя, сидящую на этом мосту, сжавшуюся от страха, такую хрупкую, маленькую… Хотелось немедленно забрать тебя оттуда, унести как можно дальше.
– Собственно, это вы и сделали, – тихо говорю я.
Он усмехается:
– Ага. Это и сделал. Но вопрос остаётся открытым.
– Какой вопрос?
– Зачем ты пошла на этот мост? – строго спрашивает Илья Александрович. И почему мне кажется, что он старательно переводит тему от обсуждения произошедшего после спасения?
Я краснею и нехотя отвечаю:
– Да я просто так пошла… Проверить, смогу ли и вообще…
– Ты вот сейчас шутишь или откровенно издеваешься? – внезапно злится мужчина. – Просто так пошла? Проверить, сможешь ли? Аглая, ты боялась прокатиться на фуникулёре, я никогда в жизни не поверю, что ты тут же взяла и решила
